И я в общем-то рад за него очень. Сколько можно для нас жить, пора и о себе подумать.
— Дееед.
— Не твое дело я сказал. Ты есть, кажется, хотел.
— Ладно-ладно, не лезу, — произношу примирительно, а потом некоторое время вожусь с едой.
Раскладываю на двоих, под пристальный взгляд деда. Он, конечно, не собирался передо мной палиться и видно свои отношения скрывает, но рано или поздно все равно знакомить придется.
— Егор, я серьезно, повторения прошлого года…
— Дед, я же сказал, этого больше не повторится, — перебиваю его и беру ложку.
Не хочу вспоминать не лучший период своей жизни. Да и гордиться там нечем, съехал с катушек, себя жалел, ее проклинал. Заноза моя синеглазая, и как я в нее так вляпался? И ведь нравится же мне, нравится это ощущение. И она мне вся нравится, а вот на расстоянии от нее совсем не нравится. Чего, спрашивается, ушел? Время осмыслить дал. Дебил неисправимый.
И тут совершенно не к месту в голове мелькает мысль.
А если Александровна опять сбежит?
— Не торопись, сколько раз говорил, жуй нормально, — дед хлопает меня по спине, пока я собственным кашлем давлюсь.
Ох нет, не надо такое представлять. Никуда она не сбежит. За столько времени не сбежала, а теперь уже подавно.
— Я ведь знаю, что тогда произошло, — после некоторой паузы продолжает дед и смотрит на меня выжидающе. — И из-за кого — тоже знаю.
Сглатываю вставший поперек горла ком из котлеты и вперяю взгляд в деда. Я ему ничего не говорил, отец бы тоже вряд ли встал вдаваться в подробности. Я тогда чудил сильно, отец только и успевал, что откупаться от кого надо и не надо.
— Дед…
— Не перебивай меня, так вот, о чем я, — он замолкает задумавшись, — ах да, Макарова…
И вот на этом моменте я конкретно так подвисаю, потому что он нихрена не должен о ней знать.
— Дед…
— Тебя уже отпустило или…
— Или, — откладываю ложку в сторону и смотрю на деда.
Разговор этот мне все меньше нравится, я вообще не привык свою личную жизнь обсуждать, даже с дедом. Он молчит некоторое время, только разглядывает меня внимательно, словно впервые видит. А меня это конкретно так напрягать начинает, потому что, если он сейчас шарманку заведет о том, что мне ее лучше забыть, я, блин, его пошлю. Я вообще всех пошлю. А потом вспоминаю, что он вообще-то ректор, блин, универа и вот этот момент я как-то упустил.