— Не трогай ее, — вырывается у меня прежде, чем я вообще что-либо сообразить пытаюсь.
Меня вообще, оказывается, клинит сильно, если ей что-то грозит, даже потенциально.
— Значит знаешь уже, — хмурится дед. — Видел?
Не отвечаю ничего, сам понять пытаюсь, что за игру он ведет.
— Перестань, сейчас пар из ушей пойдет, не трону я твою Ксюшу, не для того я ей помогал устроиться.
И вот на этом моменте у меня окончательно челюсть отпадает.
— Если не серьезно у тебя, блажь просто, — продолжает он, а потом рукой махнув, добавляет: — хотя о какой серьезности может идти речь…
— Серьезно… — цежу сквозь зубы.
Бесит просто. У меня еще с прошлого года все, блин, серьезно, как бы тупо это ни звучало. Я ее из-за собственной инфантильности только отпустил.
— Серьезно, — усмехается дед и снова качает головой, а меня уже этот жест порядком раздражать начинает. И тон дедовский, снисходительный — тоже. — Ты Егор не ершись, в восемнадцать лет кажется, что…
— Я не намерен это с тобой обсуждать и свое снисходительное «бла-бла-бла» при себе оставь, а в мою личную жизнь лезть не надо, я с ней сам разберусь.
— Ты в прошлом году уже разобрался, — справедливо замечает дед.
Прав он, а потому еще сильнее бесит.
— Я сказал, что не буду с тобой это обсуждать, значит не буду, — поднимаюсь из-за стола, собираю грязную посуду и направляюсь к мойке. Чувствую на себе пристальный взгляд, но дед молчит. Сполоснув посуду, погружаю ее в машину и оборачиваюсь к следящему за мной деду. — Я поеду.
— Сядь.
— Дед…
— Сядь, я сказал, — произносит своим фирменным тоном, и я не решаюсь перечить, возвращаюсь на место. — Не надо на меня волком смотреть, у тебя еще ветер в голове, тестостерон в крови бурлит, а она тебе не девочка-одногруппница, ты репутацию ей уже однажды чуть не подорвал. Себя спроси, как долго эта твоя «любовь» продлится? Девочка рано или поздно поддастся, я тебя знаю, ты своего добьешься. Уверен, что потом тебе скучно не станет? Добьешься своего и все, интерес пропадет, с ней что будет?
— Так все, я эту чушь слушать не буду.
Снова вскакиваю с места и иду к выходу из кухни. Не собираюсь я бред этот выслушивать и объяснять ничего не собираюсь. Скучно станет. Да я бля…
Выскакиваю в коридор, натягиваю кроссы, стремясь свалить подальше, чтобы не наговорить лишнего, потому что в этом состоянии я вообще не уверен, что смогу держать язык за зубами. И я не столько на его слова злюсь, сколько на сам факт, что он меня таким козлом считает. Что в его глазах я таким подонком быть могу.