- Весьма неожиданно, Александр
Фёдорович! Весьма!
- А не отметить ли нам это? По
маленькой, Коленька, по маленькой!
Истинным волшебством на столе
нарисовались две рюмки водки, что прямо со льда, да два бутерброда,
а рядом с ними – сырная нарезка. На сей раз бутеры были средней
толщины, но масло было как всегда – Игнат себе не изменял. И
никакого сала! Настроение хозяина изменилось и сейчас лаконичный
тандем сыр-масло крыл всех и всякие иные варианты.
- Помянем государя-императора! Что-то
мне подсказывает, что если не сегодня, то завтра точно мы будем
присутствовать при смене власти в столице.
- И что нам в этом свете предстоит?
Вы же знаете, что господа Гучков и Львов с думскими соратниками
собрались штурмовать Зимний своими плотными телесами?
- Ха! А вам, Николай Виссарионович,
смотрю, ваше едкое чувство юмора не изменяет. А мы с вами к ним
присоединимся. Вот, через пол часика и выйдем. Как раз поспеем. Вот
только один нюанс!
И Керенский сделал загадочную
физиономию. Увидевший такое его выражение морды лица, Некрасов тут
же понял, что надо изобразить на своем облике искренний интерес с
последующим ошеломленным удивлением. Началось с интереса.
- Каков же нюанс, не томите, дорогой
мой Александр Фёдорович («позёр ты наглый» - прозвучало в
уме)!
- Дело в том, что гучковцы хотят
потребовать от императорской семейки согласиться на ответственное
пред Думой правительство. И вообще, получить монархию британского
типа, где король сидит на троне, но не правит. А я же буду
требовать ликвидации института монархии! Немедленного!
- Но это же… - Некрасов действительно
оказался ошарашен. – А не рановато ли? – спросил он, когда чуть
пришёл в себя.
- Никак нет! Сейчас и только сейчас.
Если смерть Николая подтвердиться, то вот смотри, каков раскладец
получается: Алексей болен гемофилией. Это факт, который хорошо всем
известен, но весьма настоятельно скрывается семьей Романовых.
Плевать! Дожить до совершеннолетия у него шансов нет. А Михаила
можно сбрасывать со счетов – морганатический брак, плюс он не
рвётся в цари, боится ответственности. Как кавалерийский командир –
хорош, а как правитель ничего из себя не представляет! Так что мой
ультиматум может быть и принят. Не сразу! Но вынести этот вопрос на
повестку дня необходимо немедленно!
И всё было правильно и верно в
рассуждениях главноуговаривающего России, господина Керенского,
кроме одного: Михаил уже изменился!