-Что-то вроде: при экстренной разгерметизации салона сначала
надеваем кислородную маску на себя и только потом на ребёнка,
старика, соседа?-уточнил Максим не скрывая улыбки. Разговор
забавлял его.
-Вот именно! -обрадовался врач. -Очень хорошее сравнение! Не
испытав счастья сам, как можно научиться дарить его окружающим? А
насчёт того, что «сейчас не время» - глупость всё это.
Распробовав кофе, Максим выдул уже полкружки и сейчас делал
перерыв грея сосуд из тёмного матового стекла в ладонях. Начатая
пачка печенья так и стояла между двумя разговаривающими мужчинами
не нужная ни одному, ни другому. Во всяком случае не под этот кофе.
Врач, видимо, выставил её просто так, на всякий случай, и чтобы
стол не казался совсем пустым.
-Влюбиться, а в кого?
-Да в кого угодно! Обычная влюблённость – чистой воды химия.
Осознанный выбор двух взрослых людей. Имей в виду: как твой лечащий
врач, настоятельно советую. Чтобы не хандрил!
-Ну если как врач советуешь, -улыбнулся Максим. По крайней мере
ему больше не было скучно.
…
Всю свою жизнь Дора Олдриж прожила в Лондоне. Ещё в детстве она
немного путешествовала по Европе вместе с родителями. Побывала в
Берлине, Париже. Участвовала в семидневной экскурсии по Мадриду,
которую получила в награду за победу на детской городской олимпиаде
заняв там второе место. И все семь дней приходилось уживаться с той
врединой, которая заняла первое место и, соответственно, тоже
выиграла ту же самую экскурсию. Впрочем, в Мадриде было интересно –
им показывали древние здания ещё времён римской империи. Любопытно
увидеть их вживую, а не на страницах учебника.
В Париже Доре не понравилось. У неё там украли телефон, а у отца
дорогие часы и ещё там было очень много арабов и, кажется, совсем
не было французов. И эти арабы постоянно тарахтели на дикой смеси
французского и какого-то своего, видимо арабского, языка. Они
смотрели наглыми глазами на туристов и только пальцем не
показывали, но видно, что обсуждали их между собой. Чувствовать
себя объектом обсуждения каких-то незнакомых арабов было крайне
неприятно.
Берлин показался ей почти таким же мрачным городом как родной
Лондон. Большой, мрачный, давящий. Кроме того, как раз к их
приезду, в Берлине опять началась дискуссия о том, чтобы снести
монумент советским воинам – победителям фашизма в рамках борьбы с
пресловутой «российской агрессией» или, как часто писали в газетах
– с «российским неофашизмом». Тогда как раз начинался очередной
виток эскалации конфликта вокруг Калининграда, который через пару
лет выльется в настоящую, хотя и локально ограниченную войну -
попытку сначала изолировать, а потом и просто отобрать российский
анклав в Европе. А кончится тем, что русские пробьют себе
сухопутный коридор до Калининграда и на этом все успокоятся потому,
что немцы и прочие европейцы хотели воевать с Россией, но
исключительно чужими руками. Поляки, литовцы, прибалты и так далее,
чьими руками как раз и воевали, сильно получив по этим самым рукам
вынужденно успокоились. Самой же России война в Европе и вовсе
нужна как собаке пятая нога. Пробив сухопутный коридор в
калининградскую область и тем самым устранив возможность блокады,
русские успокоились и конфликт заморозился.