Процесс разрушения основы парящего града дошёл до логического
конца, и вся оставшаяся груда камней разом рухнула вниз со всеми
теми живыми, кто на них и внутри них ещё находился.
Досмотреть это увлекательное зрелище ни у кого не получилось так
как достигшее своей цели зерно раскрылось и во все стороны, с
огромной скоростью, рванула вырвавшаяся на волю концентрирована
хтонь. Со стороны это напоминало взрыв – взрыв темноты. Как будто
огромный, чёрный спрут раскинул в стороны все свои щупальца.
…
Стивен Редклиф, основатель американской сети мастерских
самообслуживания, где каждый мог прийти и собрать, разобрать или
починить что-нибудь без необходимости хранить дома весь набор
необходимых инструментов, медленно умирал.
Собственно говоря, он медленно умирал последние несколько лет и
только усилия врачей и собственная железная воля удерживала
богатого старика в мире живых. Он крепко вцепился в эту жизнь,
сколь бы нерадостной она стала для него последнее время, и не
собирался отпускать до самого конца.
Разумеется, у целого букета убивавших его болезни имелись
собственные имена, но, по большому счёту, всё это была
одна-единственная болезнь и имя ей было старость. Некогда высокий,
жизнерадостный мужчина со светлыми вьющимися волосами, предметом
зависти многих женщин, доставшемся ему от предков-шведов, ныне
превратился в скрюченную развалину едва способную встать из кресла
без посторонней помощи, дойти до туалета, сделать там свои дела и
вернуться обратно. Густые волосы сначала поседели, потом, большей
частью, выпали после прохождения курса химтерапии. Но Редклиф не
жаловался. Быть может тот курс, лишивший его волос и вызвавший
мелкие, зудящие язвы по всему телу и помог протянуть последние пять
лет, чтобы дожить до сегодняшнего дня – дня, когда всё наконец
станет как раньше.
Старость – гадкая шутка природы. Насмешка бога над своим
творением. Или, может быть, здесь приложил свою сухопарую руку
дьявол?
Почему и за какие грехи, разумное существо обречено в конце
жизни наблюдать как медленно, раз за разом, отказывает и предаёт
его то, ближе которого нет ничего, то, что дороже жены, ближе
матери, роднее собственных детей – его тело? Нет большей муки для
деятельного, жизнелюбивого разума, как наблюдать за своим
угасанием.
Несмотря на ветхость тела, разум у Стивена оставался почти также
остёр, как и прежде. Ну, может быть не так как прежде, но его
вполне хватило на то, чтобы сохранить полный контроль над всеми
своим активами, не поддаваясь уговорам сначала детей, а после и
внуков убеждающих старика, что ему давно пора на покой и
заслуженный отдых. Видимо, под заслуженным отдыхом, они
подразумевали могилу или, в лучшем случае, какой-нибудь пансионат
для пускающих слюни стариков расположенный у чёрта на рогах, по
принципу чем дальше, тем лучше. Но нет! Стивен сам заработал все
свои денежки. Сам, с нуля, построил свою финансовую империю. И
собирался лично стоять на её вершине столько, сколько вообще сможет
стоять. Или сидеть. Или лежать – тут как получится. Но на выход
только вперёд ногами и никак иначе!