Из-за туч выглянуло солнце. Луч упал
на крестик и отразился мне в глаза, на миг ослепил. В ту секунду,
посреди белой пустоты возникли любимые образы: Люды и Машки. Со
стороны или в голове послышался шепот: «Господи, выведи меня из
сети, которую тайно поставили мне, ибо ты – крепость моя».
‒ Кажется, он приходит в себя. Кончай
махать – швыряйте!
Среагировал я безотчетно. Пальцы сами
вцепились в запястья Гиены в самый последний момент. Ноги взмыли
над головой ‒ Гиена вскрикнул ‒ я шлепнулся в снег ‒ мародер
покатился прямиком в паутину молний. Разряд. Крик. Разряд. Разряд.
Мертвая тишина.
‒ Твою мать, ‒ сквозь зубы выругался
Хомяк.
Молчун навис надо мной, хотел пнуть в
лицо, но я успел поставить блок. Основанием ладони с размаху ударил
сбоку по колену, ребром ладони – по икре другой ноги, взметнул
кулак прямиком в пах. Мародер согнулся, я обхватил его шею и
перебросил через себя. Молчун кувыркнулся и рухнул между мной и
Хомяком, помешав последнему атаковать.
Задержки мне хватило, чтобы вскочить
на ноги. Резкая боль в ребрах заставило скорчиться и я чуть было не
пропустил удар: кулак Хомяка пролетел перед носом. В ответ я
рубанул снизу по горлу. Хомяк издал клокочущий звук, опустился на
колени, ухватившись за глотку. Чертовски удобная позиция, чтобы
разбить лицо коленом. Мародер упал на четвереньки. Новый соблазн:
прихлопнул по шее ногой, точно гильотиной, и вырубил Хомяка
окончательно.
Тем временем Молчун пришел в себя. В
руке блеснул «стечкин». Мародер уже не думал, как скрыть убийство.
Страх убивает способность мыслить.
‒ Стой! ‒ крикнул я и выбросил вперед
руку.
Крестик отбросил на глаза мародера
«солнечного зайчика». Молчун зажмурился – пуля прошипела надо мной.
Я перекатился через плечо и, заглушая рыком боль в ребрах,
прыгнул на Молчуна. Сопя, кряхтя, крича, мы катались по
снегу, пытались придушить друг друга. Когда Молчун оказался сверху,
я хлопнул его по ушам, ударил в челюсть, загреб голову левой рукой,
рванул в сторону и одновременно толкнул в плечо правой. Молчун
слетел с меня, я тут же навалился на него, вцепился в глотку. До
моей Молчун не дотягивался. Я душил и бил одновременно. Рычал, как
зверь, и бил точно, размеренно, словно колышек в землю вбивал.
Голова Молчуна безвольно моталась, но я этого не замечал.
Остановился, когда выдохся.