‒ Ну, чего стоишь? Иди разведывай у
других, Холмс.
‒ Эх, ты, жидовская рожа…
Я не стал доставлять Гавайцу
удовольствия: мыкаться по сталкерам с одним вопросом. Пошел к
самому болтливому – Яру. Он распивал с Дикарем чекушку и
рассказывал забавную историю из жизни.
‒ О-о, Поп! Здорово! Оклемался?
‒ Спасибо, в норме. Не помешаю?
‒ Садись, покумекаем. Я как раз
заканчивал.
Яр повернулся к Дикарю и подвел итог
байки:
‒ В общем, с тех пор Локи соль
ненавидит. Стоит нам встретиться, как его рука тянется к филейной
части, так и хочет потереть.
Сталкеры засмеялись.
‒ А вот слышали ли вы такой анекдот?
‒ начал было Яр.
‒ Стой, стой, ‒ поспешил перебить я.
‒ Мне спросить тебя кое о чем надо.
‒ Весь во внимании.
‒ Что такое Сердце Оазиса?
Яр выпучил глаза, Дикарь
усмехнулся.
‒ Ну, как же, как же, есть такой
артефакт, ‒ ответил Яр. ‒ Целительный. Его Дегтярев нашел. Сейчас
ученые над ним бьются. Говорят, рак смогут лечить.
Сердце будто замерло. Я вспомнил
репортаж, увиденный мной накануне отъезда в Зону. Неужели панацея
существует?
‒ По сути что? ‒ продолжал Яр. ‒
Обычная «душа». Но лианами его перекрутило в каком-то месте
мистическом, и штучка получилась грандиозная. С нею всегда, как
огурчик. Хоть бочку водки выпей!
Я еле сдерживал себя, чтобы не
побежать искать ученых. Подумать только, они смогут лечить рак!
Спасибо, Господи! Знал, что не оставишь в беде, знал! Все ж привел
к заветной цели.
‒ Яр, Яр, где эти ученые?
‒ А где, где? Знамо где. Тут,
рядышком. Чуть южнее. Метров… ну, шестьсот, наверное. Верно,
говорю, Дикарь? Видишь, верно. А тебе зачем?
‒ Спасибо, Ярик, спасибо!
Я вскочил, сжал голову сталкера и
чмокнул в лоб. На бегу надел противогаз и вылетел в южные
двери.
На этой стороне я еще не был.
Деревьев росло куда меньше, чем на севере. Тем не менее холмистая
местность просматривалась плохо. Я торопливо зашагал к кирпичной
башенке у железнодорожных путей.
Ржавчина с лестницы слетала хлопьями,
мелкой пылью цеплялась к перчаткам. Люк оказался без крышки. Я
поднялся в башню и выглянул в окно.
Над горизонтом расплылось розовое
сияние – рассвет. Неподалеку, сквозь просветы между деревьями
проглядывался большой навес. Дальше – густые заросли камыша.
Восточнее, напротив вокзала, поросший кустарниками и одиночными
березами луг тоже сменялся камышами и причудливо изогнутыми ивами.
На границе горел костер.