Легко отделался. Пришлось объяснять
шефу, как я оказался среди сталкеров. Усатый сменил гнев на
милость, но, думаю, не оставил мысль о том, что мне просто
захотелось поохотиться на арты. Его подозрения подкрепляло
неожиданное выздоровление моих девочек. Порой он пытался выведать,
как мне это удалось. Окольными путями, осторожно. Я его хитрости
раскусывал в первые же секунды, по ноткам фальши в голосе. Зона
научила слушать.
Я не злюсь на усатого. Его
любопытство вполне естественно, да и не он один интересовался на
этот счет. Правды добивались от меня многие, но знали ее только
Артем, брат и мои девочки. Они корили меня за честность. За то, что
вернул Сердце Оазиса. Люда не решилась. Я же привык выполнять
обещания, даже данные самому себе. Если мужчина не держит слово, он
не достоин называться мужчиной.
Выйти на ученых помог Стельмах. Я
написал Озерскому, но на встречу в Киеве явился Герман. Видимо,
счел коллегу слишком наивным, мягким. Сам Герман говорил со мной
холодно, как с провинившимся. Даже благодарил сдержанно. Перед
прощанием я справился у него об Альте. Герман покачал головой и
сказал, что его давно никто не видел. Одни говорят, что Альта
застрелили, когда он вернулся за трупом Миледи. Другие шептали о
том, что кабардинца забрал Черный сталкер и Альт стал одним из
Хозяев Зоны, ни ножи, ни пули не брали его. Третьи бились об
заклад, что Альт покинул Зону. Надеюсь, он вернулся к жизни.
Настоящей.
‒ Вади-им, ‒ осторожно, будто
лунатика, позвала Люда. ‒ Ты опять летаешь?
Я прижал ее к себе сильнее,
прошептал:
‒ Обещаю, день будет веселый.
Восьмое марта – ответственный день
для мужчины. В этот день я становился слугой моих девочек. Никогда
мы не просиживали задницы перед телевизором. Я будил фантазию и
старался, чтобы с моих любимых лиц не сходили улыбки до самого
вечера.
На сегодня первым по расписанию
завтрак, приготовленный, конечно, мною. Хоть один день в году
женщина имеет право отдохнуть от плиты. Готовлю я не так хорошо,
как Люда, поэтому завтрак ожидался скромненький, легкий. Приличная
пища нас ждала в ресторане. Туда я собирался отвести семью на
обед.
‒ День уже начался, ‒ лукаво
упрекнула Люда.
‒ Верно.
Я выключил телевизор и оставил
недоумевающую жену одну. Ненадолго. Вернулся с «живым огнем» ‒ так
Люда назвала картину, увиденную недавно на выставке в
художественном музее. На полотне из кучи пепла взмывал в небо,
расправив крылья, Феникс. Денег пришлось отвалить немало, но оно
того стоило. Люда при виде подарка подскочила на месте, хлопнув в
ладоши, глаза радостно заблестели. Завопила бы, если бы дочка не
спала. Бережно приняла картину и с минуту смотрела на песню красок,
после чего восторженно выдохнула: