‒ Но ведь поздно не бывает! ‒
воскликнул я с нервной усмешкой.
‒ Я и не собираюсь тлеть в Зоне, будь
уверен. Может, даже с тобой уйду. У меня было много времени для
раздумий. Вернусь на малую родину, открою ресторанчик национальной
кухни, расскажу миру о настоящей Зоне.
‒ Докторскую будешь защищать?
Альт улыбнулся и тоже задал
вопрос:
‒ А что, нет в Москве зоноведческого
института?
‒ Института смертников, ты хотел
сказать?
Альт мрачно закивал.
Тишина длилась недолго. Альт затянул
адыгейскую песню. Как ни странно, она не вызвала во мне былой
неприязни. Лишь мурашки пробежали по темечку.
Я отвернулся к окну. Метель снова
ожила красками. В ней бегала Машутка с воздушными шариками,
смеялась, звала меня с Людой играть. Светлое воспоминание… Словно
из прошлой жизни.
Шорох, возня рядом заставили меня
подскочить, пелена сна вмиг порвалась.
‒ Спокойно, это я, ‒ насмешливо
сказал Альт.
Зажжужало. Сталкер достал КПК.
Нахмурился.
‒ Что такое? ‒ я почуял неладное.
‒ Семецкий отдал концы. В который
раз.
‒ То есть?
‒ Одна из легенд Зоны. Сталкер давно
червей кормит, а сообщение о его смерти приходит каждый день.
Говорят, Семецкий добрался до Монолита и пожелал бессмертия. Вот и
получил.
Я поскреб щетину, вспомнился сон:
метель, а из нее темным пятном проступает Монолит. Он зовет меня, и
я иду. Остается каких-нибудь десять метров, как из снежной стены
выбредают зомби. Они лезут со всех сторон, пробивают крючковатыми
пальцами землю, хватают за берцы, за штаны. Завершила кошмар
разверзнутая перед носом пасть болотника, бесноватый рев и
тлетворный запах падали. Этой ночью мне опять пришлось усыплять
себя Псалтирем. Луну затянули тучи, поэтому читал, светя на
страницы фонариком. Древние благозвучные строки действовали, как
успокоительное.
‒ Что-то не тянет меня сегодня на
улицу, ‒ сказал Альт.
Он стоял у окна, рассматривал
безжизненные заснеженные улицы. Ветер стих, с неба падали редкие
мелкие снежинки, тучи поднялись, посветлели.
‒ После шторма обычно бывает затишье,
‒ вспомнил я.
‒ Знаешь, получить сообщение от
Семецкого среди сталкеров считается хорошей приметой. По мне, весть
о смерти есть весть о смерти. Что тут приятного?
‒ Ну, не зря же все сходятся на ином
мнении.
‒ Они просто мыслят иначе: попал в
передрягу, но, слава Семецкому, выжил; пошел к тайнику, но, слава
Семецкому, вовремя заметил стадо кабанов. А ведь мутантов могло и
не быть, или там перестрелки, ранения. Счастливчики хвалятся, что
Семецкий взял их под крыло, и не задумываются: прежде чем выбраться
из бойни или избежать другой беды, они на нее натыкаются.