— Ладно, это, в сущности, неважно. Зовите воспитанника, если
уходим.
Джавин встала.
Макари спрыгнула со стула, подбежала к Джавин. Царап неохотно
подошел к ним.
Графиня позвонила в колокольчик.
— Вы не стойте, мне еще послать за ним, он, верно, спит
сейчас…
И тут дверь все-таки выбили.
Наверное.
Звук был такой, как будто выбили: Царап не успел обернуться.
Но успел испугаться. Макари рядом сжалась, как испуганная кошка,
цапнула Царапа за рукав, пытаясь подтащить и отгородиться…
Лицо герцогини вытянулось. Единственной эмоцией в ее карих
глазах остался животный ужас. И тень отражения… Царап успел
различить в отражении огромный силуэт. Человека. Но герцогиня
смотрела на него, как на чудовище.
А потом Джавин перегнулась через письменный стол, схватила
герцогиню за руку и рявкнула Макари: «Давай!».
И Царап подумал: вот тут-то меня и бросят. Макари толкнет, чтобы
прыгнуть в свой провал на чужой инерции. И чтобы чудовищу было, на
ком сорвать гнев.
Как попытался когда-то Скрипка — но не удержался сам, заскользил
на мокром карнизе, полетел в раззявленные пасти…
Ну хоть пончиками угостили. Помирать не жалко. На сытый
желудок.
Но мир мигнул.
По каким-то непонятным Макари захватила Царапа с собой.
В команду по спасению герцогини.
Има сделала все, что могла. Она разыскала Чайду. Она хотела
рассказать госпоже, но тут ее поймала эта сумасшедшая. У нее был
значок стражи. У нее на лице было столько косметики, что, когда она
дергала щекой, пудра шла трещинками, как плохая маска. У нее с
собой была магическая рука и два оборванца. Один оборванец все
время пялился на всякое, как будто точно знал, за сколько сможет
загнать вот ту сахарницу. Вторая оборванка просто была тифлинг.
Чумазый тифлинг вот с такими рогами и в грязнючем рабочем
комбинезоне.
Има вовсе им не доверяла.
Но госпожа Херк отослала ее.
А потом Има увидела, что Янг сидит на открытом окне и беззаботно
болтает ногами над пустотой. И ветер ерошит его светлые волосы,
бант распущен, а нос распух.
— Я не плакал, — сказал Янг, оглянувшись на Иму, — я
простудился. Это насморк.
Ресницы у него некрасиво слиплись, но в глазах… В голубых глазах
проглядывала незнакомая хищная зеленца.
— К вашей матушке пришли очень странные гости, — посетовала Има,
опираясь двумя руками на подоконник рядом с Янгом, и подставляя
лицо прохладному осеннему ветру.