У Сина же удивительно красивое лицо. Четкие линии, будто
высеченные из камня. Татуировка на глазу в виде паука, тонкая ножка
бежит куда-то за ухо. Что может быть естественнее, чем убрать за
ухо смоляные пряди, чтобы кончиками пальцев проследить за
татуировкой? Скользнуть ладонью по жесткой, но гладкой щеке?
Сам вспрыгивает на язык вопрос:
— Что тобой движет, Син? Вряд ли хорошая еда и крепкий кофе, ты
и пил-то для вида на нашем… свидании. И едва ли ел.
Сколько предположений делал Патрик, сколько Майра, сколько
соседки, сколько она сама. Жажда крови? Может, он питается душами?
Может ли быть что-то темное и страшное в этом мужчине, который чуть
отклоняет голову, чтобы как кот потереться о раскрытую ладонь?
— Я не знаю. Сначала это был приказ, потом я освободился от
приказа, и оказался в темноте. С тех пор я двигался — к свету.
— И как ты под землей понимал, где свет?
— Чем ближе лава, тем теплее. — Син слегка жмурится, ее пальцы
перебирают черные пряди: они тяжелые, гладкие на ощупь. — Иногда я
думал: может, ну его, к лаве? А потом копал прочь. Потому что
верил, что где-то там солнце.
— И все? Неужели ты работаешь на энергии солнца? Почему ж ты
тогда не зеленый?
Она смеется, глядя в его неожиданно задумчивое лицо. Он принял
вопрос всерьез, того и гляди, начнет объяснять.
— Нет, — говорит Син, — пока не знаю, как ответить. Пас.
— Разберешься, — кивает Джавин и убирает руку.
Чинно складывает руки на коленях. Вот они: живая правая,
фарфоровая левая. Ничего не замышляют. Даже не дрожат.
Она сидит на кровати, подобрав ноги в разных носках. Не думала
сегодня, когда выбирала, что придется кому-то показывать. Он сидит
на самом краешке, какой-то весь закаменевший, неловкий. Там, где
она нарушает границы, он перекинуть мостик не решается.
И правда: как подростки.
За руки подержались — уже достижение.
И снова частит сердце, снова вспыхивает тревога: а он вообще
чувствует ее касания или просто каменный и все? Его кожа — как
нагретый солнцем камень, твердая, слегка шершавая, может, он просто
дозволяет ей заниматься глупостями, может, ему это все вовсе не
надо, может, это все какое-то чудовищное культурное недопонимание,
и он предложил ей сегодня вовсе не то, что она подумала, что он
предложил?
Дура! Какой идиоткой надо быть, чтобы влюбиться в лича?
Очевидно, это не может сработать. Это вообще ерунда какая-то. Она
заигралась во влюбленность, а он слишком ее поддерживает в этой
игре: вежливый, каменный мертвец с удивительно внимательными синими
глазами.