— Скажи, — говорит он этим своим вежливым очень голосом, —
насколько это противно?
— Что? — Джавин вовсе не понимает.
Что тут может быть противно?
— Я. Моя кожа. Татуировка эта идиотская. Вообще… Все.
Он опустил взгляд на свои руки. Жесткие, мозолистые подушечки на
пальцах, под корень обкромсанные ногти, земля в мелких трещинках,
которую невозможно вымыть, оранжевые пятна — ожоги от чистого
Веллениума: руки шахтера, которому пришлось еще докопаться до
лопаты.
— Ты сейчас серьезно спрашиваешь, нравится ли мне твой цвет
лица?
— Это не самая живая плоть…
— Ну и слава богам, не хватало еще, чтоб она от меня отползала!
— выпаливает Джавин, скрещивает руки на груди, она сердита, немного
смущена и проклятое сердце так и стучит где-то в ушах, — Ты
издеваешься надо мной или что?
— Я не знаю, как ответить… — начинает Син.
— Пас.
— Что?
— Там дальше — пас, пас, пас. — вспыхивает Джавин. — Я уже знаю.
Пас-пас-пас. Подумаешь. Вернешься. Опять о чем-то думать начнешь.
Снова пас. Снова время на раздумья. Вернешься… рано или поздно —
уже к моей могиле! Я пожилая женщина, я не могу ждать вечность! Или
в этом и план? Ты вернешься к моей могиле, меня поднимешь, и вот
тогда…
Мягкое касание губ к губам: не поцелуй, намек на поцелуй,
попытка отступления — приходится ухватить за затылок фарфоровой
рукой, она сильнее, правая же рука — вот эта сама, ей боги, сама!
Расстегивает две пуговицы и нырняет под рубашку, к груди: не
разденет, так хоть пощупает вылитые когда-то давно кем-то
гениальным мышцы.
Первого поцелуя всегда мало, Джавин слишком живая, чтобы
целоваться нежно. Где губы, там и язык, и кажется, что его губы
становятся мягче под ее. Джавин победно отмечает путешествие
Синовой руки по своему бедру, выше, выше — а потом кончиками
пальцев правой вдруг ощущает толчок.
Еще толчок.
И отстраняется.
Она дышит тяжело.
А Син… просто дышит. И Джавин не убирает правую руку: толчок,
еще толчок, слабее — и замерло, замерло, чем бы оно ни было, но эта
штука слева, она замерла.
— Син, — говорит Джавин, непроизвольно облизывая губы, — у тебя
что, сердце бьется?
Он смущенно отворачивается.
— Это не сердце. Я не знаю, что это. Я проверял — там, в грудной
клетке, ничего нет, только полка для филактерии и всякого хлама.
Пусто. Но я был создан… — Син прикрывает глаза рукой, — Неважно. В
общем, что-то имитирует удары. Когда надо. Такое… нравится
женщинам.