Тут я, конечно, немного лукавила. В глубине души я знала, что
мои новые (или старые?) знакомые говорят правду. Даже если я не
могла вспомнить ничего из этого мира, какая-то часть меня ощущала,
что я здесь не впервые. Дежавю, от которого никак не получалось
отмахнуться. Например, я была абсолютно уверена, что если я подниму
штору… нет, вазы там не будет, но за окном будет вид на
полигон.
– Хорошо, я попробую пробудить запертую память, - вздохнул
змееглазый. – Это не поможет тебе вспомнить всё, но время от
времени будут всплывать отдельные воспоминания.
Я тоже тяжело вздохнула. Конечно, я бы предпочла вспомнить всё,
но раз выбор стоит вот такой, то что же… хорошо. Начнём с
малого.
– Давайте.
– Тебе понравится, – пообещал он и весело подмигнул.
Я лишь закатила глаза. Не готова я сейчас кокетничать с
посторонними мужчинами. Нет, спасибо, оставьте себе, а я ещё от
предыдущего не оправилась. Ох уж этот Николя, мало что изменщик,
так еще и рабовладелец, заперший бедного Васю в бутылке. Гад!
Последовал еще один сеанс глазения в глаза блондина, во время
которого червячки (а может это и есть мои тараканы?) в моей голове
устроили брачные пляски. Было не больно, но как-то щекотно.
И через некоторое время мне сообщили, что я могу быть совершенно
свободна. Ну, не совершенно, конечно. За мной, как оказалось, ещё
долги перед отчизной, перед альма матер то бишь (или это два в
одном? Надо будет разобраться). Вот удивительно: сама себя не
помню, а долги у меня уже есть. Вот она, несправедливость мирового
уклада! В общем, свободна я, да не слишком. Примерно, как Вася. Его
свобода ограничена бутылкой, моя – этой вот академией.
– А курс лечения какой? Меня всё ещё тошнит, это может быть
симптомом! Может, в стационаре меня подержим?
Да! Да, я хотела бы остаться в лазарете ещё на некоторое время.
И вовсе не потому что мне нравятся казенные простыни и безвкусная
еда (а я уверена, что больничка хоть и иномирная, но кормят так же
как в наших), просто выходить страшно. Не готова я пока
сталкиваться с жизнью, которую не помню, общаться с людьми, которые
знают меня, но которых не знаю я. Можно мы с Васей полежим тут под
одеялом еще несколько дней?
– Да нет, тебе уже вполне можно выходить. Все основные функции в
норме, а с памятью тебе пребывание в медицинском крыле не поможет,
– сообщили мне с издевательской, на мой взгляд, усмешкой. Никакой
чуткости к больным!