Вероятно, когда он про денежку заговорил, морда лица моего
приобрела уж очень легко читающееся выражение, и он тут же
уточнил:
– Я попрошу у себя в приходе крестьян принести ивовых веток в
качестве епитимьи за мелкие грешки – а грешат они много. На
исповеди о них не рассказывают, но в душе-то они знают, что грешны,
так что, дон Алехандро Базилио, веток у вас скоро будет столько,
что куча выше вашей мачты поднимется.
– Тогда сразу им скажите, что дева Мария простит им грешки не за
ветки, а за снятую с веток кору: мне только кора нужна, причем
желательно содранная по весне, еще полная сока древесного.
– Тогда я немедленно отъеду в Канелонес, ведь совсем уже скоро
лето настанет, а к вам вернусь чтобы разговор продолжить дней через
пять.
Ну да, привыкнуть к тому, что ноябрь – это месяц, когда уже лето
наступает, мне пока не удалось, но падре Лоренцо был прав: время не
ждет. Правда, насчет горы выше мачты у меня были все же некоторые
сомнения: во всем округе Канелонес жителей хорошо если тысяч пять
наберется, считая с грудными младенцами. Но и я не собирался
налаживать выпуск аспирина тоннами, а для демонстрационных целей
мне и пары ведер ивовой коры хватит. Вот только одной коры мне
будет маловато – хотя и ром, и уксус здесь тоже не казались
дефицитом. А о всем остальном я поговорю уже с товарищем
Ларраньягой, когда он в Монтевидео вернется. С ним, потому что
других уругвайцев, имеющих хотя бы смутные знания химии, я не
знал.
Но поскольку главного священника в Монтевидео не было, мне
пришлось искать себе другое занятие – и я занялся «знакомством с
окружающей действительностью». То есть ходил к местным донам в
гости, расспрашивал их о том, как они дошли до жизни такой… и до
какой именно. Сам город меня удивил тем, что он был, как бы помягче
выразиться, очень чистым. Потому что погода тут большей частью
дождливая «по-тропически», и те, кто этот город еще основывал,
озаботились о том, чтобы падающая с неба вода дома в городе не
смывала в бухту. Просто озаботились: вдоль всех улиц в городе была
проложена ливневая канализация – довольно глубокие выложенные
камнем канавы, сверху прикрытые каменными же плитами. А дожди шли
часто, да и люди быстро заметили, что все, что в эту ливневку
попадает, почти мгновенно смывается водой в море – так что ливневая
канализация мгновенно превратилась в обычную. Но город такая
ароматами не наполняла, потому что кто-то древний (и умный)
прикинул, что если вода там будет течь только во время дождя, то
скоро канавы забьются смываемой с улиц грязью – и этот кто-то
пустил по канализации воду их ближайшей речки.