Упала бы, но под ногой встала упругая водяная ступенька и еще одна, потом Лорку дернуло, и она оказалась на камне. Теперь она была вровень с тин элле и видела прямо перед собой странные его глаза, шальные, будто он медовухи перебрал.
Что-то коснулось щиколоток. Лорка ойкнула и пошатнулась, но ее поддержали. Не Страж — он стоял, спрятав руки за спиной. Вода. Элфие улыбался, чуть прищурившись, а теплая водяная лента скользила по Лоркиным ногам и выше, обволакивая тело, но оставляя сухой одежду. Перестала саднить исцарапанная кожа, из ног уходила тряская усталость, больше не ныла проколотая пятка. Рассыпалась прядками коса и сплелась снова. Лорка чуяла, как копошатся в волосах водяные струйки, словно ловкие пальцы. Ладошки защекотало, и она подняла руки, чтобы посмотреть — их, словно сироп, обволакивала водяная пленка. Выровнялся сбитый когда-то кривоватый ноготь, пропали заусенцы, разгладился старый шрам на ладони.
— Заплетала волосы на заре,
Уходила с тайною на устах,
Уносила в сердце своем тоску,
Что дано нам видеться по ночам…
Едва слышный сквозь шелест воды голос читающего нараспев Стража был похож на ветер, блуждающий в верхушках деревьев и от него, как от того неслышного звука, звенело в ушах и нестерпимо захотелось прикоснуться к бледному лицу напротив. Лорка протянула руку, и тут в глазах элфие пробилась ледяная синь.
— Довольно, — сказал он, махнул ладонью перед лицом. Она почуяла, как подогнулись коленки, подумала: «Расшибусь», а дальше была мягкая обволакивающая темнота и голос, который она слышала кожей.
***Для любопытных***
[1] Эйстиʹмелн — поток воды, река.
[2] Пядь – древнерусская мера длины изначально равная расстоянию между концами растянутых пальцев руки – большого и указательного, примерно 17,8 см
[3] Скае́ аше́; скае — брат, близкий по крови родственник-мужчина, аше — младший.
[4] Ллоэй эре’ти — дословно мое неизбежное наказание; ллоэй — судьба, эре — кара, ти — мой, моя.
* * *
Заплетала волосы на заре,
Уходила с тайною на устах,
Уносила в сердце своем тоску,
Что дано нам видеться по ночам.
Не ходи дорожкою лунной в сад,
Не срывай невзрачника лепестки,
Позову опять слушать, как дрожат
Твои пальцы в клетке моей руки.
Бархат ночи будет стелить постель,
Кисеёй опустится тишина,
Чтобы косу ты потом плела на заре,