Резерв энергии на нуле. Последние несколько месяцев я не забирала её ни у кого, потому что вела посредственный образ жизни на уровне обычного человека.
Вернулась на пару шагов и присела на корточки, чтобы поднять теперь уже почти ненавистную мне вещь, что вот-вот могла стать причиной лишения свободы.
Продрогшими пальцами, заледеневшими от морозного вечера, схватила перчатку и нервно пихнула в карман. На всё ушло пара секунд. Вот только, подняв голову, едва ли не упёрлась носом в...
Чья-то ширинка и ремень из матовой кожи на тёмных джинсах оказались прямо на уровне моих глаз. Отчего сердце безжалостно замерло, а в следующую секунду ускорилось, в отчаянии швырнув кровь к щекам. Распахнутое пальто из грубой ткани, открывающее моему взору крепкое тело в черном джемпере, покрывлось моросью осеннего дождя. Я могла разглядеть каждую миниатюрную капельку. Могла, но...
- Какая импульсивная попытка найти решение проблемы в личной жизни, - высокомерный, сквозящий холодом низкий голос раздался сверху.
Я резко выпрямилась и уперлась теперь носом в воротник черного недлинного пальто, от которого так приятно пахло морозным дымом. Запах окружил, заполнил нос. Въелся в каждую клеточку моего тела. Заполнял каждую частицу лёгких, плотно оседая там, на дне. Этот запах прилип к стенкам и умолял не выдыхать его. Прежде чем удалось совладать с собой, щёки предательски выдали мое мимолётное смущение.
- Какая предсказуемость, - мои губы сами собой расстянулись в усмешке.
Стоило лишь немного приподнять голову, как поймала ледяной взгляд темно-карих глаз.
Эти глаза так были похожи на горячий шоколад, густой, приторно-сладкий, нужный, чтобы согреться.
- Но ты ошибся, проблемами в личной жизни я не страдаю.
Темно-карие глаза, настоящий шоколад...Я бы, наверное, даже лизнула. Попробовала их на вкус.
Энергия мужчины проглядывалась сразу и легко. Сильная, подавляющая, поглощающая всё и всех на своем пути. Оттого отталкивла и притягивала одновременно.
- Я бы, может, и клюнул, будь нищим идиотом, - сухие, искусанные губы напротив кривятся в брезгливой усмешке.
Низкий голос прожигал душу, выворачивал ее наизнанку, заставлял ощущать себя грязной, глупой, скомканной тряпкой под ногами аристократа.
- А-а-а, так ты богатый идиот?
Пытливо заглянула в темно- карие глаза, от которых так неправильно сквозило презрением.