Он отстранился, чтобы увидеть теперь и это: свою руку на ее белой коже. Кажется, то же желание испытала и сама Моника, потому что теперь тоже во все глаза смотрела туда, где Леон ласкал ее. Он тискал нежное полушарие, теребил пальцами сразу поднявшийся нежно розовый сосок, а потом склонился и обвел его языком. Моника со стоном выгнулась, и Леон скосил на нее глаза:
— Так нравится?
Моника в ответ лишь вновь застонала от удовольствия. Он проложил цепочку быстрых поцелуев ко второму соску и вобрал его в рот, одновременно скользнув рукой ниже. Пальцы сначала зарылись в светлые кудряшки на лобке, а потом скользнули между ног — в жаркую влажную глубину. Моника охнула и подалась навстречу, инстинктивно разводя ноги чуть шире. Вновь захотелось увидеть ее лицо, и Леон опять приподнялся на локте, продолжая играть с клитором Моники.
Она была так хороша! Так сосредоточена на том, что чувствовала, на ощущениях, которые дарил ей Леон! Глаза закрыты, нижняя губа — заметно более пухлая по сравнению с верхней — прикушена, в основании шеи торопливо бьется жилка, соски торчат вверх возбужденными вершинками, живот подрагивает…
— Ты такая красивая сейчас!
— Только сейчас?
— Я имел в виду…
— Не останавливайся, — перебила его Моника и вдруг потянулась всем телом, будто какая-нибудь дикая кошка — разве что когти не выпустила. — Только прошу: имей в виду, что у меня… У меня давно никого не было. Собственно, ты второй мужчина в моей жизни. А первый… О первом лучше не вспоминать.
— Серьезно? — Леон не сумел сдержать недоверчивость в голосе.
Сам-то он уже давно бросил вести счет тем женщинам, с которыми переспал. И даже не потому, что ему на них по большей части было наплевать, а потому что в какой-то момент он просто сбился со счета.
— Не веришь? — Моника приоткрыла один глаз. — Почему?
— Глупо вести монашеский образ жизни. Да и потом ты слишком красивая и слишком независимая женщина, чтобы…
— Чтобы что?
— Чтобы парни не ходили за тобой толпами, а ты хотя бы изредка не проникалась к кому-нибудь из них интересом.
— Мне достаточно одного, но такого, чтобы ух! — с улыбкой возразила Моника и положила ладони Леону на щеки, притягивая его к себе. — Решиться было непросто, но я решилась и теперь так рада, что и не передать.
Сказанное встревожило. Серьезные долговременные отношения? Моника сейчас говорила именно об этом или?.. Мысли спутались, а поцелуй вновь унес будто бы в другой мир, в котором был только жар двух тел, только горение взаимной страсти, огонь, который совсем не хотелось тушить.