Правда, лично я знал одного человека,
который, несмотря на строжайший запрет, применял совсем другие
торпеды — биотехнологические, оставшиеся с войны в личинках. Но где
он их доставал и где прятал, теперь уже никто не узнает.
Конечно, не один только Жаб знал, где
взять живых биотехов в личиночной стадии, наверняка и другие старые
охотники владели схожей информацией. Но согласится ли человечество,
даже под угрозой термоядерного удара, выпустить из бутылки такого
джинна, как живые торпеды? Я сомневался.
С другой стороны, можно было применить
биотехи тайно. Уничтожить опасную пусковую платформу, а потом концы
в воду. Вот только реально ли в теперешних условиях сохранить
подобный секрет? У любого человека, способного дать такую команду,
есть враги, которые тут же раструбят о чудовищном преступлении, не
думая о последствиях. Нет, дать команду на применение биотехов вряд
ли кто осмелится, а уж без команды и того сомнительнее. Разве что
какой-нибудь сумасшедший охотник вроде Жаба посчитает столь
серьезную ответственность приемлемой для себя. В личном порядке,
как это и было в случае Жаба.
«Я бы не смог, — подумал я с
замиранием сердца. — В этом разница между мной и им».
Все-таки Жаб, наш командир, был
стопроцентным психом. Маньяком, чего уж тут говорить. У него была
цель, причем личная цель, а на всех остальных он плевал чешуей с
высокого пирса. Воля была железная, этого не отнять, но волю тоже
надо применять с умом. Нет, Жаб не был для меня образцом для
подражания. Может, нечто подобное и теплилось в моей душе, но лишь
до того момента, пока он не взял в заложницы Рипли. После этого у
меня уже не было моральных барьеров перед тем, чтобы его убить. Я
был готов к этому, но судьба распорядилась иначе — Жаба убила
Поганка. А я убил ее. И теперь многие охотники слушают мое имя с
почтением. Некоторые, те, что помоложе, наверняка с
завистью.
Найдется ли теперь столь же
сумасшедший охотник, способный тайком добыть личинку торпеды, а
затем применить ее против слетевшей с катушек платформы? Не знаю.
Такого, как Жаб, еще поискать. Да и не позволят ему. Свои же
сдадут, если узнают. В случае с Жабом все чуточку было иначе, он
держал возле себя людей, которые целиком и полностью от него
зависели, причем так, что деваться некуда. Он тщательно отбирал
именно таких, а когда найти не получалось, Жаб сам создавал
ситуации, в результате которых человек оказывался в безвыходном
положении. Затем появлялся наш доблестный командир, выручал
несчастного, а потом пользовал, как хотел. Оказалось, что и Рипли
не без его помощи попала кухаркой на захудалую базу под Одессой. Он
посодействовал ее списанию, чтобы потом выручить и оказаться в ее
глазах героем. Возможно, и со мной произошло нечто похожее. По
крайней мере, Молчунья так говорила.