В послании говорилось, что я — результат одной бурной ночи,
проведённой моим папой (он же маг-отшельник) и мамой (чья личность,
как, собственно, и видовая принадлежность, до сих пор не
установлена) в каком-то захолустном отеле. ДНК и маго-экспертизы
наше с отцом родство подтвердили, лишив его возможности отделаться
от меня под благовидным предлогом.
И слава небу!
Кто и где растил меня первые три года, я, естественно, не
помнила. Зато дальнейшая моя жизнь провалами в памяти не
изобиловала. Разве что после очередной магической дуэли, во время
которой «добрый» папочка швырял своё остроухое чадо по
импровизированной арене в воспитательных целях.
Мага он из меня воспитывал, угу… боевого. По своему образу и
подобию. Откупоривал таким варварским способом скрытые резервы
моего на редкость многогранного дара. Временами это даже
получалось. Нечасто. Но опыт, без сомнения, был ценный.
А вообще, жаловаться мне не на что. Жила я до своего
совершеннолетия хорошо и даже весело. Свежий горный воздух,
наставник с девятым уровнем силы, монстры, периодически выползающие
из пещер, люди, которых вечно надо спасать из-под завалов или от
вышеупомянутых монстров — та ещё развлекаловка!
Наставления отца, как и его уроки, тоже не прошли даром. Всё же
мне повезло с родителем, пусть и всего с одним.
Хотя папа не поленился сделать всё возможные тесты, чтобы
окончательно убедиться в нашем кровном родстве, и только потом
смирился с тем, что его уединение больше таковым не является, мы
очень быстро с ним поладили. Так потом и жили втроём: я, он и
«щеночек», из которого вскоре вырос огромный мохнатый зверь, не
поддающийся идентификации.
Жил этот зверь, не в пример обычным животным, долго и,
подозреваю, стареть вовсе не собирался. Я с детства звала его
Грумом, потому что он часто повторял это слово с разными
интонациями. Так оно к нему и прилипло.
Маму мы с отцом тоже пытались разыскать, но, к сожалению,
безрезультатно. Или, может, к счастью? На кой нам сдалась
женщина-кукушка, которая бросает своих детей? С другой стороны, у
неё на то могли быть свои причины.
— Гру-гру? — спросил Грум, выводя меня из задумчивости. —
Гру!
— И я тебя люблю, малыш, — сказала, снова уставившись в зеркало.
Похожий чем-то на здоровенного льва «малыш» довольно крякнул, меняя
позу. — Элли Стронг. Или просто Эль, — представилась я
гипотетическому работодателю, очаровательно улыбнувшись. — Да,
лучше уж Эль, чем Эльфида, — проворчала, прикрывая уши
волосами.