Нет-нет, не подумайте! Это был не стриптиз… Ни в коем случае!
Каждый шаг Марины по приходе на работу, едва она вошла в здание, начался с того, что все, кто её встречал, дарили девушке по розе. Потом в течение часа сотрудники корпорации приносили ей бумажные сердечки со словами любви. Затем человек пятьдесят принесли воздушные шарики, на каждом из которых тоже были амурные признания… И уже только после этого сам Илья явился к любимой во фраке и с бархатной коробочкой, в которой лежало красивое и очень дорогое кольцо. Маринка рыдала минут двадцать, но бастион всё же рухнул.
Продолжая срывать и без того улетевший в тартарары рабочий процесс, ещё целый час после этого Илья благодарил сотрудников центрального офиса за участие в шоу «выходи за меня замуж»: кормил вкуснейшими пирожными и поил чаем.
Почему Богдан разрешил всё это безобразие? Ну, на это были две причины. Во-первых, после помощи девушки в разоблачении Елизаветы Прохоровой и Антона Шаевича Лурхеля, он стал относиться к подруге Ады с большим терпением и уважением. А во-вторых, в тот период, он сам был поглощён серьёзной для себя задачей: восстановлением отношений со своей женой, поэтому все романтические сюси-муси и розовые слюни воспринимал весьма благосклонно.
Сделав предложение, Илья извернулся и уже через пару недель потащил ошалевшую от происходящего Маринку в один из столичных загсов на регистрацию. Думаете, на этом парень успокоился? Ничего подобного! Уже буквально через пару дней после свадьбы Калмыкову, а теперь уже Соболеву, начало нещадно тошнить. Спустя положенное время недомогание девушки сменилось появлением на свет толстощёкого пухленького малыша с золотыми локонами и серыми, словно грозовое небо глазами (как у его отца). Он был так похож на Амуров с картин одного из великих французских художников, что через полгода к ним стояла очередь из рекламных агентств.
— Я забыла… – засмущалась Ада. — Маринка чужого человека к Степану Ильичу не подпустит… Это факт.
— Ну вот!
— Ладно, – смилостивилась, наконец, Ада. — Давай спать.
— Давай, – прошептал Богдан и снова начал нашёптывать жене нежные и ласковые слова.
Спустя двадцать минут, когда уставшая от игрищ мужа Ада всё-таки тихонько засопела, Богдан, смотря на любимую, с грустью подумал:
«Сегодня я снова ей так и не рискнул сказать… Предупредить или не надо?»