Яхта медленно подплывала к дрейфующему во мраке серебристому полумесяцу – станции «Ужгород». Одни из трех часов корабля автоматически перестроились на время Сатурна, уведомив пилота мелодичным звоном. Было около десяти вечера.
Справа, закрывая собой четверть неба, высился другой гигантский полумесяц мутного серо-розового оттенка. Это был Юпитер, газовая планета-титан, рожденная Солнцем и освещенная им с этого ракурса ровно наполовину. Слева, чуть ниже «Ужгорода» едва просматривался небольшой темно-коричневый баскетбольный мяч, изрытый тысячами выбоин – один из четырех спутников Юпитера Ганимед. На самом деле это небесное тело было значительно больше луны, но сейчас «Ужгород» отошел от него на значительное расстояние, видимо, закончив необходимые исследования. Или по другим причинам. В любом случае глыба льда и железа диаметром в пять тысяч километров действительно казалась небольшим мячом. Но вкупе со своим гигантским хозяином Ганимед смотрелся зрелищно.
Картина была воистину величественная и фантастическая. Потемкин умел ценить такие виды и в своих скитаниях между планетами любил позировать перед электронным фотографом, настроив его одновременно на свой профиль и на вид из иллюминатора. Но сейчас было не до этого.
Вновь раздался мелодичный звон. На экране монитора появилось словно высеченное из бело-желтого камня лицо Су и еще какого-то молодого человека в бейсболке.
– Рады тебе, Иван, ты вовремя, – как всегда немногословно поприветствовал его китаец, все же, улыбнувшись уголками губ.
– Добро пожаловать в Ужгород! – также чуть улыбаясь, но как-то растерянно произнес и молодой человек неожиданно низким голосом. – Меня зовут Драгош. Я оператор связи и ответственный за компьютерные системы станции. Настройте вашу яхту на систему автоматической стыковки и отпустите штурвал.
Потемкин кивнул обоим, нажал кнопку на пульте и скрестил руки на груди, наблюдая, как автоматика обоих кораблей начинает работать совмещенно, причаливая яхту к шлюзу космического городка.
Мягкий толчок и запели мелодичным хором сразу несколько световых панно, подтверждая герметизацию и окончание стыковки. Граф поднялся и потянулся. Начало ему не понравилось. В воздухе висело напряжение и тревога. И что-то еще. Ощущение опасности. Об этом Потемкину всегда безошибочно сообщала интуиция, развитая тем же Су в их занятиях Цигун и другими хитрыми китайскими техниками.