Наконец, танец закончился, и Винсент повел меня к Шону. Но дойти
до полуэльфа, который стоял в уголке в компании Ястера, мы не
успели. Нам преградил путь высокий блондин лет сорока пяти в
богатом костюме. Его пальцы были унизаны перстнями, а в лице
угадывались до боли знакомые черты. Он и не подумал приветствовать
нас, как полагается, а сразу обратился к моему спутнику:
– Смотрю, жизнь ничему тебя не учит, Винсент.
Юноша сжал мою руку и процедил сквозь зубы:
– Это не твое дело.
– Ты мой сын, и это мое дело, – холодно возразил незнакомец.
Сын? Перед нами отец Вина? Я внимательно посмотрела на него.
Файпер-старший бросил на меня презрительный взгляд и добавил:
– Когда ты найдешь себе достойную партию? Сначала Лилиан, теперь
эта. По-моему, ты получил достаточно жестокий жизненный урок. Не
морочь девице голову и вернись в родной дом.
Винсент гордо вскинул голову и ответил:
– Я «морочу голову» не каждой девушке, с которой танцую. Шиясса
– сестра моего друга.
– Бастарды Гемхенов не ровня тебе.
– Нет. Это я не ровня величайшему и древнейшему роду Файперов, –
отрезал юноша и потянул меня за собой. – Идем, Шия.
Я поспешила за ним и спросила:
– Это твой отец?
– Да. Забудь все, что он сказал.
В моей голове роились вопросы, но задать их я не успела – мы
подошли к друзьям. Шон улыбнулся мне и спросил:
– Как тебе бал?
– Восхитительно, – заверила его я, стараясь, чтобы в моем голосе
не было сарказма.
Ястер в это время негромко задал вопрос Вину:
– Снова просил вернуться домой?
– Мой отец никого и ни о чем не просит, – с досадой ответил
Винсент. – Только требует. Конечно, требовал вернуться домой.
Я уже собралась спросить Вина про отца при всех, чтобы ему было
труднее уйти от ответа, но не вышло. За моей спиной раздался
знакомый голос:
– Разрешите украсть вашу сестру на один танец?
Я резко обернулась и взглянула в серые холодные глаза. Рядом со
мной стоял Святой.
– Если она не возражает, – дипломатично ответил Шон.
Я решительно вложила свою ладонь в протянутую руку Стэндиша и
проворковала:
– С удовольствием, господин Стэндиш.
Он увлек меня в толпу танцующих. Святой кружил меня по залу и
сверлил взглядом. По его плану мне должно было от этого стать не по
себе. Но меня так и подмывало ответить ему наглым прищуром.
Изображать из себя невинную овечку Шияссу иногда было очень
трудно.