– Это оберег, балам. Ни одна пуля не возьмет тебя.
Он тогда только рассмеялся, упрекая старушку в суеверии. Но ее наказ выполнил.
Кожистая листва болотного багульника создавала плотный заслон между их укрытием и берегом, откуда слышалась громкая, отрывистая речь противника.
Как жаль, что у них нет пуль, чтобы перед смертью убить пару фрицев.
От истощения перед глазами плыли галлюцинации.
И этот немец, внезапно появившийся перед ними с автоматом наперевес, показался сначала иллюзией.
В плотно надвинутой каске, в серой униформе, немного полноватый, фашист нацелил на них дуло автомата.
Вот она – смерть – в лице этого толстяка. Жаль, что не в бою. Жаль, что в болоте, а не на поле битвы. Но смерть не выбирает мест.
Солдаты сжались, и мысленно попрощались с жизнью.
Фриц не стал стрелять, а жестом приказал им выйти из ямы.
Значит, хочет взять в плен. Участь незавидная. Ведь их учили не сдаваться.
Но, с другой стороны, не хотелось навечно остаться гнить в этой болотной яме.
Фриц повел их не к своему лагерю, а в другую сторону, в лес.
Неужели хочет расстрелять в лесу?
Еле волоча ноги, солдаты обреченно побрели к лесу.
Смагул не боялся смерти. Она ежесекундно была рядом. Она стала такой же привычной, как и все обыденное в этой войне.
Немца можно попытаться обезоружить, и умереть уже от пули.
Но каждый шаг давался с огромным усилием. Три дня в болоте сделало их тиной: сапоги набухли, тело не слушалось. И, то падая, то поднимаясь, они, помогая друг другу, шагали к дубраве.
Фашист зорко следил за ними, время от времени подгоняя зычным окриком.
Как только они вошли в лес, фриц внезапно изменился в лице, опустил оружие, и похлопав их по плечу, залопотал:
– Их бин коммунист, камрад.
Затем, странный немец, продолжая хлопать их по плечу, передал им пару консервов и флягу с водой. И показал рукой в глубь леса:
– Шнел, шнел. Москоу.
Молча и бесстрастно, не оглядываясь, троица равнодушно пошла вглубь. Их не удивил необычный поступок немца. Война выжгла все чувства.
Возможно, фриц хочет выстрелить в спину. Все можно ожидать от них. На то они и враги.
Но он не выстрелил. А лишь помахав на прощание рукой, исчез в зарослях.
Они продолжали идти.
Потеряв счет времени.
Заблудившись.
И истощенные, потеряв счет дням, рухнули без сил возле реки.