– А куда мне деваться? Согласен или нет, ты старший, тебе и ответ держать, если что. Согласен, разумеется. Молчать так молчать.
Я был уверен, что Сашка будет молчать и никому никогда ничего не расскажет. Ему тоже не хотелось прослыть трусом среди ребят или, еще хуже, предателем интересов всего отряда. Через час нас сменила другая пара часовых, а мы спокойно захрапели в постелях.
На другой день мы у командира отпросились в поселок за продуктами. Туда мы наведывались редко под видом лесорубов, что по тайге лес валят. Им в близлежащих поселках никто не удивлялся. В магазине у продавщицы Вари я спросил:
– А скажи, Варюша, у вас тут в поселке живет китаец по имени Михей?
– Живет, куда ему деться. Сегодня вот с утра на продажу пол- изюбра притащил, ночью вчера на охоту ходил. Им вдвоем с Катькой так много мяса не надо, а поселковым радость: изюбрятину поедят, он недорого продает. А вам мясо-то надо?
– Варенька, и мяса возьмем, и еще кое-чего купим. А дом этого китайца ты знаешь? Где он живет?
– Так кто ж его тут не знает, вон – от угла третий дом.
– Спасибо, дорогая, взвесь-ка нам и мяса побольше, и крупы, и макарон.
– А вам-то от Михея что надо? Заболел кто из ваших? Он лекарь знатный, почитай, весь поселок лечит, да и соседи к нему едут за травами.
– Спасибо, Варюша, да друг у нас прихворал малость, травой какой лечебной у вашего Михея разжиться надо, – говорил я и посматривал на Сашку, не сболтнул бы чего.
– Это правильно, лучше травой лечиться, чем химией, – отвечала Варвара и упаковывала нам товар.
Мы с Сашкой взвалили рюкзаки на спины и пошли искать Михея.
Дом охотника нашли быстро. У калитки нас встретила огромная немецкая овчарка, она грозно зарычала и показала свои зубы, будто говоря «только попробуйте войти». Но на крыльце уже стоял китаец.
– Вы ко мне, молодежь, или к Катерине моей? – спросил он, щурясь от яркого солнца и белизны снега.
– Мы к вам, Михей, – проговорил я и осмотрел двор. Кроме овчарки чуть поодаль лежали две белые лайки и грызли кости, наверное, вчерашнего изюбра. Справа от входа росли три березки, молоденькие еще, крыльцо было чистым, и тропинка к нему очищена от снега.
– Ну, если ко мне, проходите, – усмехнулся он, подошел к калитке, буркнул что-то овчарке. Та отошла в сторонку, но продолжала за нами наблюдать. Михей завел нас в дом. Я успел заметить, что в коридоре стояла огромная бочка с водой, на кухне у плиты суетилась девушка.