— В смысле?
— В смысле, полное название породы узнай хотя бы! И
поговори наконец нормально с отчимом. Понимаю, он тебе не нравится,
но это не значит, что с ним не нужно говорить.
— Да не хочу я с этим придурком разговаривать!
— Мало ли кто чего не хочет. Переступи через себя ради
сестер хотя бы — это же и их щенок. Позвони отчиму. Прямо сейчас.
Вам есть о чем поговорить. Узнаешь много нового и интересного, я
это гарантирую.
***
Женя звонит мне часа через два:
— Мы с Никитой все обсудили. Вы можете привезти Венди
домой, как будто это вы ее нашли?
Колеблюсь пару секунд. В каких-то случаях мы делали и так.
И гонорар тогда получим максимальный. Но…
— Это возможно. И все же подумайте сами, не многовато ли и
без того в вашей семье секретов? Может, расскажете Алевтине все как
есть?
— Она расстроится, что мы так друг другу не
доверяли…
— Зато обрадуется, что это больше не так. В семье надо
разговаривать друг с другом.
Проще, конечно, давать этот совет другим, чем самому ему
следовать. Но об этом можно подумать позже.
— Только вот что, пришлите мне фотографии детей со щенком,
когда вернете его домой. А то довели до слез мою
сотрудницу…
Уже в ночи мне на телефон приходят фотографии, и тут же —
уведомление о зачислении средств.
Гонорар эта семья выплатила максимальный.
***
— Ну привет, команда!
Самому не слишком нравится нарочитая бодрость в голосе.
Команда смотрит на меня настороженно. Я никогда раньше их так не
называл. Никогда даже не собирал полным составом, раз уж на то
пошло. Они все как-то сами между собой знакомились, когда
пересекались в офисе… наверное. Вообще за этим не следил. Текущие
вопросы вроде утверждения графика и расчета премий мы обсуждали с
каждым отдельно — я и Катя. А над командным духом я не работал
совсем. Потому, наверно, ребята и расклеились в мое отсутствие. Я
был единственным, что их объединяло.
Обвожу взглядом притихших сотрудников. Один Виталя
жизнерадостно лыбится — искренне рад возвращению начальника,
простая душа. Что-то в нем изменилось… похоже, стрижку нормальную
сделал. Катя напряжена — думает, наверно, что я стану придираться к
ее работе. Ксюша смотрит настороженно — наверняка где-то накосячила
и гадает теперь, знаю я или нет. Лиза сутулится и вертит в руках
чайную ложечку — почти никого не знает и чувствует себя неловко.
Нина Львовна вяжет шарф, мерно постукивая спицами. Генка-паровоз
пырится в телефон, которые держит под столом, думая, что я не вижу
— полагает, все это его не коснется. Владимир Ильич, сосредоточенно
сопя, массирует колено — ноги разболелись у старика.