47
Тишина. Нервную полутьму нарушает лишь нескромное подглядывание
уличного фонаря. Рядом — тихое размеренное сопение. Он больше не
может сдерживаться. Не притрагиваться. Не пытаться. Уже не может.
И.
Он протягивает и кладет жаркую ладонь. Всего лишь. Кладет ее,
бесцеремонно и жадно, на выставленную в бессознательном неведении
пышность — мягкую, чувственную, дремотно-нежную, полную временно
спрятанных желаний и надежд на исполнение этих желаний. А
затем…
…Бьет по ушам божественная музыка. Благодать снисходит на
двигающееся в исконном ритме тело, свет рассеивает мрак, а воздух
пляшет искрами благословенной радости.
46
Черное и розовое… Пронзительное… Яркое… Проникновенное и
знойное… Неописуемое… Свет или тьма? Все вместе. Калейдоскоп
красок, эмоций и образов. Никакого смысла, одни ощущения. Не очень
понимая, где кончается странный дурман и начинается явь, непонятно
потревоженная, она выплывает из безрассудной реальности сна… в еще
более безрассудную реальность. Откуда-то из-за пределов мира, где
только покой и счастье, что-то бесцеремонное стучится в тело и
разум. Тревожа и волнуя, дергано раскачиваясь, оно тычется слепым
щенком, ласково елозит, проскальзывает липким ужом, раз за разом
вминаясь, втираясь, протискиваясь…
Она все еще спит. Как бы спит. Спит, но не спит. Не желает
просыпаться. Продолжая посапывать, сонно ворочается, но вдруг резко
подается назад, навстречу чувственной радости, и проваливается в
жаркий сон-не-сон...
…И душит коварного победителя в тесных объятиях, и топит в
овациях…
И тут с нее слетают остатки сна. Почему?! Кто?!
С трудом поднятая голова поворачивается, глаза скашиваются
назад…
— Привет, — улыбается лицо красного от натуги и донельзя
довольного Леонида. — С добрым утром, красавица. Оно доброе,
правда?
Лиза вне себя. Она пытается спихнуть узурпатора, но лишь
раззадоривает.
— Погоди, малышка. — В руке Леонида появляется пузырек. — Чем ты
собиралась меня угостить?
Все ясно, он подменил бокалы. Левый был обработан, вот почему
она ничего не помнит. Кажется, танцевали…
— Не рой яму другому — слышала поговорку? — бодрым тоном вещает
Леонид. Он и не думает останавливаться. — Мама должна была с
детства вдолбить.
Прозвучавший глагол сейчас кажется грубым и неуместным. Лиза
морщится:
— Решил сделать это вместо нее?