Водитель беспрекословно ждет, пока сзади не прекратится возня.
Пассажирка переодевается — в особняк все прибывают при полном
параде, а из собственного дома, видимо, выходить в виде пришелицы
из девятнадцатого века не хочется. Они все переодеваются в машине,
хотя это жутко неудобно. Окна, конечно, тонированы в ноль, никто не
увидит, но ведь тесно.
Дамочек это не смущает.
Он возит только дам. Еще кто-нибудь, скорее всего, возит
кавалеров. Он явно не один такой. Время прибытия согласуется через
сеть, ни опоздания, ни спешка не приветствуются. Скорее всего, в
промежутках особняк принимает других гостей.
Что только ни приходит в голову. В древности карнавалы с
костюмами и масками служили прикрытием оргий. Та же история? Иначе
для чего такая таинственность?
Узнать, что происходит после того, как двери за отвезенными
дамами закроются, хочется нестерпимо, и все же он похоронит это
желание, веселые картинки сгинут, как только в кармане окажутся
деньги. Его выбрали за трезвость, взрослость и ответственность.
— Поехали, — командует переодевшаяся пассажирка.
Разрешение получено — глаза открываются. В салонное зеркало
видно бальное платье и маску, перьями метущую потолок.
«Скромница». Ну-ну. Наметанный глаз определит возраст и без
лица, по сочетанию голоса, поведения, позы и другим мелочам. Дама
не юна. Анестезия, кстати, тоже была больше любимых Бальзаком лет.
А Элизабет — девчонка. Не ребенок, естественно, а по сравнению с
двумя другими. Наверное, студентка или вроде того.
Странная компания. Ну и Бог с ней. Машина трогается.
30
Она идет вперед, в жуткую зовущую тьму. Накатывает чувство
нереальности происходящего. Но она идет — с опаской и все
возрастающим восторгом.
Играет танцующими тенями неяркий живой огонь — это факел.
Настоящий средневековый масляный факел. Не бамбуковая поделка из
хозтоваров. Трепещущее пламя несет перед ней, поигрывая крепкими
ягодицами, великолепно сложенный атлет. Его широкие плечи блестят в
шарахающихся отсветах, мышцы шикарно перекатываются, из одежды —
только глубоко утопшая ниточка стрингов. Впрочем, это если говорить
о теле. Но о таком теле говорить хочется. Факелоносец идет впереди,
и на затылке видна вторая ниточка — завязочка скрывшей лицо маски.
Здесь все в масках.
По бокам бетонной дорожки горят свечи. Коридор длинен и
оранжево-мрачен, расположенные по одной стороне окна плотно
зашторены. Ни капли света извне.