Ну да, делать мне больше нечего. Ты и так без пяти минут
труп.
«А тут есть кого-то добивать?» — фыркаю.
— Ты ничего не получишь! — его рука взмывает вверх, и из
деревянных пальцев вырывается тёмно-красный жгут крови,
извивающийся как змея.
Отвожу клинок Тьмы и срезаю кровавое щупальце, как бумажную
ленту.
«Дебил, ты что творишь? Я пришёл ради Насти!» — шиплю я, даже не
пытаясь скрыть раздражение.
— Конечно! — Павел плюётся опилками, не веря ни единому слову. —
Верю, как же!
Да, серьёзно, что за идиоты мне попадаются? Я тебе сейчас сам
шмальну!
В следующее мгновение взмахиваю рукой, и тёмный кокон
обволакивает голову Павла. Древесный шлем пропадает из виду, словно
бы скрытый в черном пакете.
Павел беспомощно бьёт по земле кулаками, дёргаясь, ослепленный,
но толку от этого мало.
— Вот так, барон, а иначе ты мне будешь мешать.
В это время жуку надоедает возня под лапами и он с хищным рыком
опускает морду. Глаза, наполненные первобытной яростью, злобно
светятся на фоне его чёрного хитина.
— Вот тебе подарочек, — ухмыляюсь я и швыряю в лапу твари
маленький заряд некротики. Сгусток бледного света врезается прямо в
сочленение суставов.
Рёв оглушает на секунду, и громадный жук рефлекторно дёргается.
Едва не упускаю контроль, когда он начинает метаться, яростно
стряхивая лапы. Как и ожидалось — хитон, несмотря на всю его
танковую прочность, боится некротики, как и любая живая ткань.
Тварь трясёт конечностями, глухо рычит и рефлекторно размахивает
ими, словно стараясь избавиться от невидимого раздражителя.
— Пускай ты и крепкий, но подвержен разложению, — ухмыляюсь я,
наблюдая, как его конечности ходят ходуном, словно жук танцует под
дудочку.
Жук уже отпустил Павла. Но одна из лап в бешеном движении летит
прямиком на барона, сбивая его, как пушинку. Вмиг его доспех
трескается, а барон подлетает в воздух, переворачивается и… ухает
прямо головой в ближайший обломок унитаза.
Бульк!
Прямо в фарфоровую чашу. Резко и бесцеремонно. Промокает тут же.
Доспех-то слетел. Я успеваю лишь хмыкнуть от удивления. Эпично.
Там он и вырубается.
— Ну что, барон, наслаждаешься роскошью санузла, — бормочу я
себе под нос, подхватывая его за грудки. Вытаскиваю вырубленное
тело и закидываю себе на плечо.
Нельзя терять время. Мне по барабану сам барон, но Настя будет
горевать. Да и Жанна не раз одалживала мне свои Жартсерки со
зверями. Оплачу ей помощь, так сказать. Зато ничего не буду ей
должен из усадьбы Филиновых. Конечно, она расстроится, но живой муж
ведь важнее, верно, баронесса, хех?