деревом машина Усейбега будет ползти, милая.
Жена вышла провожать своего находчивого
мужа, она стояла со скрещенными на груди руками,
прислонившись к стене и недоверчиво глядя на него.
– Как только пройдет машина, подбегаешь и
уносишь, – приказал Мази. – Тут всего два шага.
– Нет, – коротко отказалась Сельми. – Если увидят – стыд какой. Все работают, а ты…
– Да брось ты. Что тут такого. Надо искать легкие пути. Два часа развлечений и сено на зиму готово. Нет, и вправду, что тут такого.
20
– Ты как хочешь, а я не пойду, – твердо решила
Сельми. – Во-первых, воровать это уже нехорошо.
Во-вторых, милый, у тебя не такие уж мозги, чтобы
все рассчитать до мелочей, а то был бы каким-нибудь начальником.
Мази раздраженно нахмурился.
– Начальником, начальником, – пролепетал
Мази, – ты что телевизор не смотришь? – Воруют
все, кому не лень: и губернаторы, и прокуроры. А
вот такими руками, – он выставил грубые ладони
мохнатых шершавых мозолистых рук напоказ, –
никто еще не разбогател. – С надутыми венами на
шее Мази, продолжая распутывать веревку и обидевшись на жену, пробубнил себе под нос: – «Мозга нет», – тоже мне! Зато ум есть!
Махнув рукой и уходя за угол дома, Сельми добавила:
– Еще не забывай, что соседка Месме всегда на
страже.
– В этом тоже есть плюсы, – сказал Мази под
нос самому себе, с азартом распутывая веревку, –
если она увидит, я привлеку ее. Пополам – пусть
помогает. Она такое не упустит, не то, что ты.
Честная, порядочная.
Все решено. Нельзя было терять время. Он быстро спустился вниз и направился в сарай. Через
несколько минут он появился во дворе в полном
снаряжении: на ногах – резиновые цепкие галоши,
на голове – шлем мотоциклиста (какой предусмотрительный парень – это, если он вдруг упадет с
ветки вниз головой). На лице самодовольное выражение: глаза торжествуют, губы смеются.
Мази быстро добрался до задней калитки
приусадебного участка по тропе, проложенной
между высокими стеблями кукурузы. Закрыв калитку, он огляделся по сторонам и, убедившись,
что соседей и других завистливых глаз нет, он
стремглав пересек дорогу и залез на ореховое
21
дерево, потом как мартышка забрался на ветку,
которая как нельзя кстати нависала над дорогой.
Он затаился.
Воздух был полон разных звуков, с которыми
надо было разобраться; какая-то настырная птица злорадно ликовала в тени под листвой; где-то