Короче, посидели неплохо. Итак, вернувшись в свою комнату, найдя
общий язык с заговорившей со мной дверью, я разделся, натянул
найденный в ванной длиннополый, мягкий, как шерсть ягненка халат, и
засел за письменный стол. Прежде чем завалиться на боковую мне
остро захотелось ознакомится с содержимым классного журнала. Весь
вечер меня закидывали туманными намеками о бездарности и
нерадивости моих подопечных, и что я найду все меня интересующее
внутри журнала. И, прежде, чем с утра идти в класс на первый урок в
стенах этой школы, я чувствовал, что просто обязан узнать хоть
что-то о сваленных на мою шею обалдуях. А чуйка меня, особенно
подвыпившего, никогда не подводила.
Я решительно раскрыл журнал и перевернул обложечный лист. О, а
это что? Сразу под кожанной обложкой я увидел сложенный вдвое
тетрадный листок бумаги. Забытая покойным Злобнусом закладка или
же?.. Я развернул листок и вгляделся в написаное. Нет, это была не
забытая ненужная бумажка и не закладка. Это было послание,
адрессованое мне. По мере того как я читал содержимое, чувствовал,
что начинаю поневоле трезветь. Послание, написанное невзрачными
печатными буквами заурядными черными чернилами, гласило - "Даркен,
не доверяй никому, слушай внимательно, оберегайся сладких речей и
добрых глаз, присматривайся к ученикам".
Твою мать! Во что я, точнее, я в теле Даркена, умудрился
вляпаться? Я нахожусь тут, в этом мире, который начал мне видеться
не таким уж и пропащим, неполные сутки, а уже насобирал целую
авоську неприятных вопросов без каких-либо ответов на них! Я
задумчиво повертел записку в пальцах, понюхал. Ничего, кроме запаха
чернил. Скомкал и метким броском швырнул в прожорливый зев камина,
где бумажка вспыхнула сгоревшим метеором и исчезла. Кто автор этого
послания? Когда эта писулька попала под обложку журнала, до того,
как Пиви принес мои вещи с журналом в спальню? Или же кто-то
наведался сюда, пока я надувался вином? А если так, то каким
образом? Спросить у двери? Любопытно, очень любопытно. Теперь мне
захотелось еще сильнее изучить моих учеников поближе. Я торопливо
начал перелистывать страницы.
Первые листы, расчерченые на столбцы для внесения имен и оценок,
были пусты. Журнал был совсем свежим, в этом мире прошла только
одна учебная неделя и покойный Злобнус не успел вставить на его
страницы ни одной записи. Я лихорадочно листал, боясь пропустить
что-нибудь стоящее, и дошел до середины. И вот отсюда началось
самое интересное. Я увидел картинку, четкую и правдоподобную как
чернобелая фотография. На ней был изображен бледный прыщавый юноша
лет семнадцати в учебной мантии. Под его изображением шло несколько
строчек убористого текста. И тут картинка ожила! Стала объемной и
начала двигаться. Втиснутый по пояс в рамочку паренек начал
поворачиваться то в фас, то в профиль. Его лицо так же ожило, и он
натужно улыбался, будто стесняясь собственного вида. Ни хрена себе
магия!