– Поттер! Что я получу, если добавлю измельчённый корень
златоцветника в настойку полыни?
Бумажный лист, вырванный из обычной тетради. Первыми словами
было: "Папа, прости"
– Зелье, сэр, – с каменным лицом ответил Гарри.
– Шутите? – скривился Снейп. – Считаете это смешным? Или
считает, что раз вы известны, то сразу умеете прекрасно шутить?
Попробуем ещё раз. Поттер, где бы вы стали искать, если бы я
попросил вас принести мне безоар?
Туфли уже стояли рядом. Зачем она их сняла?
– В аптеке, сэр, – унимая разгорающуюся волну гнева, ответил
Гарри.
– Ха-ха, – саркастично ответил Снейп. – Вижу, что вы даже не
открывали книгу перед уроками? Считаете, достаточно вашей славы?
Возможно, вы знаете хотя бы, в чём разница между "клобуком монаха"
и "волчьей отравой"?
Изменившееся, почерневшее лицо мистера Лерада, когда он не
увидел ключа от крыши на месте. Странное беспокойство,
передававшееся от первого друга. Бешеный бег, когда они не
сговариваясь помчались наверх. Телепортация прямо к двери на крышу,
стоило старику чуть отстать.
– Они отличаются названием, сэр, – Гарри сдерживался. Ещё не
время, ещё чуть-чуть.
– Вы такой же, как ваш отец, Поттер. Минус…
– Вообще-то, это вы такой же, – перебил его Гарри. Больше
держаться было нет сил. Да и не нужно.
– Что? – сбился Снейп.
– Признаю, он был малолетним оболтусом из богатой родовитой
семьи, который с пренебрежением относился к окружающим, особенно к
тем, кого считал ниже себя. Типа вас, полукровки, или обычных
людей. Но разве вы чем-то отличались? – голос Гарри сочился ядом.
Они с дядей много чего раскопали о профессоре, и эта речь не была
экспромтом. – Разве вы не считали простых людей без магии чем-то
вроде грязи, а? По крайне мере, мой отец никого не убивал, а
скольких убили вы, чтобы получить модную татушку на предпреплечье?
Так же принято в этом вашем клубе с приятелями, а? Как там их
звали, Мальсибер и Эйвери?
Некоторые из детей побледнели, Невилл, например. Слухи про
Снейпа, конечно ходили, те же Уизли ими поделились, но никто не
бросал их в лицо зельевару. Сам мужчина начал краснеть от
ярости.
Гермиона, добрая душа – или просто находящаяся в шоке от такого
обращения с взрослым преподавателем, то есть авторитетом, –
подёргала Гарри за рукав, пытаясь его остановить. Но было поздно,
его уже несло дальше.