Надо только представить его себе, до последней черточки, до последнего лучика ауры, почувствовать так, словно он стоит рядом с тобой.
Надо…
И он может это сделать.
Сейчас Таши видел Лейру так ясно, словно она стояла перед ним.
Найти. Охранять.
Этот номер проходит далеко не со всеми, только если сроднился с человеком, знаешь его, как себя самого, чувствуешь…
Шойсс и Шайсс темными призраками метнулись в темноту – и Таши пожелал никому с ними не встретиться.
Костяная гончая на тропе поиска? Однозначный разрыв сердца у непричастных. А у причастных?
В лучшем случае – разрыв горла. Эти собачки обладают повышенным человеколюбием, особенно когда проголодаются. И чем больше мучается жертва, тем больше они получают.
Таши привычным движением оседлал Шейсса. Нельзя сказать, что это самое удобное средство передвижения, но уж точно быстрое, незаметное и не норовящее навязать всаднику свою волю. Гончая рванулась вперед с такой скоростью, что некромант даже выругался. Но приказ снизить скорость не отдал.
Лейра в руках подонка, и невесть что он с ней сделает. Или – не успеет сделать, если Таши поторопится. А ради такого стоит потерпеть некоторые неудобства.
Городскую стену собаки преодолели не снижая темпа. Их влекла аура девушки, тянула за город, в поле – и они неслись не выбирая дороги.
Таши надвинул поглубже капюшон, чтобы не получить по лицу веткой или какой-нибудь ночной летающей пакостью, – и постарался сполна насладиться скоростью. Потом удовольствия уже не будет, только работа.
Грязная, необходимая… любимая.
Некромант он – или мусорщик? Хотя сравнение неудачное, иногда, ей-Раш, и не отличишь.
Привал ближе к утру не состоялся, потому как захромала лошадь. Лиассио был вынужден объявить его чуть раньше – и, пока слуги занимались животным, удобно устроился на расстеленном ковре. В шатер ему не хотелось. Ночь такая ясная, чистая, комаров нет, легкий ветерок только добавляет уюта, в черных кудрях Лейры играют отблески костра…
Почему бы и не заняться пока добычей?
– Как ты себя чувствуешь, дорогая?
Судя по бешеному взгляду, Лейре что-то не нравилось. Веревки или кляп?
– Сейчас я освобожу твой ротик, лапочка, – мурлыкнул Лиассио. – Но учти: если будешь вести себя нехорошо, я опять его завяжу. Поняла? Ну-ка, моргни глазками, если поняла…
Из-под кляпа донеслось такое рычание, что Лиассио понял – вести себя хорошо девушка не будет. Ну и отлично. Будет повод ее наказать.