– Пластырь для мушек, – снизошёл до
объяснения герцог. – Чего-чего, а этой дряни у моей супруги
скопился порядочный запасец. Всё, Марта, всё. Поднимайся.
Какое там – поднимайся! Кажется, у
неё отнялись ноги. Видимо, что-то сообразив, герцог подхватил её
подмышки и помог выпрямиться. Помедлив, подтянул на место
панталончики. Сунул в руки сорочку.
– Да ты меня слышишь? Всё, хватит тут
голышом стоять, соблазнять меня. Одевайся. Давай-давай, быстро.
Не в состоянии поверить, что насилия
не будет, она судорожно прижала рубашку к груди. Скомканный комок
батиста не мог прикрыть затвердевших от холода и пережитого ужаса
сосков, но Марта, похоже, не осознавала собственной наготы.
– Ты меня слышишь? – строго повторил
герцог.
Она уставилась на него бессмысленным
взором.
– Эй! Милая! Очнись!
И попытался вытащить из намертво
сжатых пальцев сорочку.
– Я… я Марта, – вдруг всхлипнула
девушка, – Марта! Пожалуйста, не надо!
– Понял, понял.
Он всё-таки сумел завладеть смятой
тряпкой, расправил, кое-как натянул через голову икающей от слёз
девчонке, помог просунуть в прорези дрожащие руки.
– Ты Марта, простая деревенская
девушка, так? Ты не Анна…
Она истово закивала, растерялась,
замотала головой и поспешно принялась оттирать влагу со щёк и
подбородка. Похоже, приходила в себя. Подцепив с пола ворох юбок,
герцог скептически посмотрел на неё.
– Ну, нет, милая, камеристкой я не
нанимался. Иди-ка сюда.
Увлёк её к камину и силком усадил в
кресло. Прикрыл юбками.
– Ты меня понимаешь?
Она вновь затрясла головой, но уже
осмысленно.
– Сиди здесь, голоса не подавай,
просто жди, когда я тобой займусь. Да не в том смысле займусь! Надо
же с тобой как-то определиться, не выгонять же на улицу на ночь
глядя…
Марта, наконец, прозрела. И не
поверила своим ушам.
– Вы меня отпустите? Правда? Ваша
светлость…
Перехватила руку герцога и жарко
поцеловала. Никогда так не делала, даже к пасторской… особенно к
пасторской руке не могла подойти, как её ни шпыняли прихожане, но
тут – само собой вышло. Светлость с досадой крякнул, но руку не
отобрал. Прикосновение Мартиных губ и мокрой щеки было неожиданно
приятно.
– Перестань, милая. Довольно.
Он постарался подпустить строгости в
голос, но не мог, чёрт дери, чувствуя вину – и перед кем! Подавив
вздох, погладил девушку по голове.
– Ты поняла, что нужно делать? Ну-ка,
повтори.