той
женщиной, и благодарю за терпение и выдержку. Но прошу: не
позволяйте прошлым обидам излиться на мою настоящую жену. Тем более
что сейчас она…
Герцог намеренно затянул паузу. Мэтр,
точно знающий, когда нужно вставить словечко, осторожно
уточнил:
– Её светлость немного… не в себе?
М-м?
– Не то чтобы немного, очень даже не
в себе, друг мой. Похоже, поработал хороший менталист, может, и не
один. Девочке упорно внушали, что она не герцогиня в браке и не
баронесса в девичестве, а простая деревенская глупышка. И вбивали
это знание не только внушением.
Он горько усмехнулся. Надо же как-то
оправдать следы от розог на теле чудом спасенной супруги. Господь
простит напраслину, это для её же блага. Добавил:
– Думаю, что со временем она
поправится. Всё, что от нас нужно – это терпение и такт, такт и
терпение. Остались ли они у вас после общения с прежней,
лже-Анной?
– Ваша светлость!
На глазах пожилого дворецкого
выступили слёзы.
– Вижу, что остались. Надеюсь на вас,
друг мой. И помните, о чём я вас предупреждал.
– Ни единого лишнего слова, ваша
светлость. Лично рты позашиваю, если что дурное услышу. Конечно, –
замялся преданный слуга, – трудно будет… после всего, что госпожа
вытворяла…
– Мягче, мягче с людьми, Франсуа.
Думаю, суровые меры не понадобятся: совсем скоро все увидят разницу
между прежней герцогиней и этой. Прощайте, старина. – Герцог
поднялся, дружески потрепал мэтра по плечу: – До вечера.
– Да благословит вас Бог, ваша
светлость… – пробормотал управляющий. – Никто из тех, кто осуждает
вас за глаза, не знает вашей истиной доброты.
– Да вы что, сговорились?
Герцог так растерялся, что едва не
вышел из тщательно продуманного образа. Спохватившись, отвернулся в
показном смущении. Надо уходить, пока кто-нибудь ещё не заикнулся о
его доброте.
Но вдруг кое-что вспомнил.
– Вот что, – сказал замедленно. –
Теперь о другом. Ты, конечно, покажешь ей дом, осветишь здешние
порядки, расскажешь, куда можно ходить, а куда… не рекомендуется. И
госпожа Анна, естественно, будет задавать вопросы, она ведь
любопытна, как все женщины. Ничему не удивляйся, помни, что не она,
а другая жила здесь вместо неё всё это время. Ничего не замалчивай,
кроме одного: если даже случайно речь зайдёт обо мне – не говори,
кто я. Понял?
Мэтр посерьёзнел.
– Да, ваша светлость. Неужели… –
Оглянулся: не слышит ли кто. Докончил шёпотом: – …вы так и не
открылись?