— Мужчина должен уметь обращаться с оружием, — я глянул на мешок
и скривился, — по крайней мере, должен помнить, с какой стороны
держаться за шпагу.
— Да против кого тебе тут сражаться? Или решил с призраками
драться? Так это не то оружие, графенок.
— Не называйте меня так, Анфиса Александровна, — сказал я,
посмотрев ей в глаза.
Внутри и без ее комментариев клокотали эмоции, и отнюдь не
радостные.
Она удивленно вскинула брови и разом стала серьезной.
— Виктор, что случилось? — бабка опустилась на скамейку и
хлопнула по ней ладонью, приглашая сесть меня рядом.
Я недоверчиво посмотрел на нее, но подходить не стал, продолжая
делать взмахи палкой.
— У тебя же магия появилась? Появилась. Отцу пора об этом
написать. Или ты не думал об этом? Возьмет он тебя обратно под свое
крыло, горя знать не будешь.
— Ты же сама сказала, что у меня проклятый дар. Кому он нужен? —
огрызнулся я.
— Но он есть. Тем более очень редкий. Васильев это оценит. А
кому он нужен... — она на мгновение замолкла. — Любой дар ценен сам
по себе. С возрастом поймешь. Да и потом, мало ли кто умер, и кому
будет нужна твоя помощь. Пошли лучше завтракать.
Я кивнул, угрюмо прислонил палку к стенке сарая и пошел в
дом.
— Руки сначала помой! И умойся! — донеслось с кухни.
Глубоко вздохнув, я унял появившееся раздражение и свернул в
ванную. Вечно бабка со мной, как с маленьким.
Когда я сел за стол, на нем уже стояла миска с кашей и горячий
чай.
— Ешь давай, а потом мы с тобой позанимаемся, — заговорщически
сказала бабка Анфиса. — А то увидит тебя какой-нибудь маг, а мне
потом стыдно будет, что не научила самому простому.
После этих слов каша из миски исчезла в считанные мгновения. Но
даже за этот короткий промежуток времени, бабка успела
переодеться.
— Доел? Пошли, — махнула она рукой в сторону чердака.
— Ты же запрещаешь туда ходить, — удивился я.
— А то ты прям меня слушался и нос туда не совал, — проворчала
она, поднимаясь по крутой лестнице.
Конечно, несмотря на запрет, я не единожды заглядывал на чердак.
Но так и не понял, почему мне туда нельзя. Там же одна пыль, да
старый хлам.
Деревянная дверь, ведущая под крышу дома, противно скрипнула. Я
давно уже собирался смазать ее, чтобы забираться бесшумно, да все
руки не доходили.
На чердаке толком ничего и не было. Балки, паутина между ними,
коробки — здесь все было так же, как и в тот раз, когда я
заглядывал сюда в последний раз.