Илья зашел в помещение
оружейной первым. Следом зашли все остальные бойцы. Света,
естественно, не было. Фетисов притащил керосинку. Тусклый луч
огонька пробежался по мрачным стенам и осветил ряды деревянных
полок. Помещение было небольшим, однако оно было доверху набито
оружием. Илья ни разу не был в оружейной. Нет, не то чтобы ему не
доверяли, просто по долгу службы ему никогда не было необходимости
сюда соваться.
Как оказалось, зря!
Столько стволов и ящиков со
всевозможными боеприпасами он не видел еще с войны. Чего тут только
не было! Пистолеты, пулеметы, ППШ, ППС, винтовки, всевозможные
охотничьи ружья, обрезы, ящики с ножами как заводского, так и
кустарного «зэковского» изготовления. Рядом стояли ящики с
боеприпасами практически ко всему, что было здесь на хранении. Даже
пара ящиков с гранатами и те нашлись в дальнем углу
стеллажа.
Видя все это богатство, бойцы
буквально застыли на месте. Якут присвистнул: — Нихрена
себе…
Зияттулин стащил с полки
фрицевский MG-42. Он отряхнул с пулемета пыль и, покопавшись в
ящике, что стоял рядом, выудил оттуда целую ленту с патронами к
пулемету.
— А можно? — будто испытывая
некоторое стеснение, он робко обратился к Илье.
— Умеешь? — Илья посмотрел на
бойца. Выглядел Зияттулин с этим пулеметом достаточно
внушительно.
— Пробовал. Когда на
стрельбище ездили. — Зияттулин заискивающе смотрел на
командира.
Илья переглянулся с
Кондратовым. Тот лишь пожал плечами, давая понять, что он вовсе не
против.
— Бери. Только попробуй не
совладать! — Илья пригрозил бойцу кулаком.
— Справлюсь! — Зияттулин
козырнул и ловко заправил ленту в приемник пулемета. Его глаза
буквально светились радостью, едва не заглушая свет керосиновой
лампы.
Просияв глазами и ухватив еще
пару заряженных лент, Зияттулин полез в ящик с гранатами и достал
две РГД-33. Нашлись и специальные рубашки к ним с насечками.
Снарядив гранаты модулями с дополнительными поражающими элементами,
боец торжественно пошагал на выход. На лице у него было выражение
истинного счастья с примесью какой-то демонической улыбки. Илья,
видя такое лицо Зияттулина, едва не поперхнулся, а Петр Ефимович
задумчиво почесал затылок.
Тут же к Зияттулину
присоединился Самарский. Он ухватил еще пару таких же гранат,
снарядил их рубашками и выудил из другого ящика две ленты к
пулемету, который принес Якут. Сам же пулемет, как собственный,
висел у него на ремне на шее. Самарский уже хотел было молча выйти
из оружейной, однако, видимо, в нем заиграла совесть. Осекшись, он
все-таки потрудился спросить разрешения у Чычахова. На что тот не
возражал, лишь улыбнувшись Самарскому.