Старшина, по команде, потушил
фары и сбавил ход. От снега все вокруг было белым-бело, и улицу
более-менее было видно. Илья приготовил ППШ. Бойцы на заднем
сиденье зашевелились, защелкали затворы. В воздухе повисла
напряженность, словно это то самое затишье перед яростной бурей.
Илья помнил: так было всегда перед боем. Время, казалось, замирало,
ожидая, когда они пойдут навстречу судьбе.
Он посмотрел на свои наручные
часы: стрелки замерли на 2:35. Сердце колотилось. Машина преодолела
последние двести метров. Впереди показалось двухэтажное здание
жилой постройки, обнесенное со всех сторон высоким деревянным
забором. В двух окнах второго этажа и у парадной горел свет.
Видимо, не все лампы в этом городе перегорели, когда гремел тот
странный гром.
Колеса газика с хрустом
скользнули по тонкой корке льда, и водитель плавно остановил
машину, не давая тормозам заскрипеть и тем самым не выдав их
местоположение.
Время пришло!
Посреди улицы возвышался жилой
двухэтажный многоквартирный дом. Его архитектура, впитавшая в себя
дух времени, носила на себе следы довоенной эпохи: покрытая
черепицей покатая крыша, высокие кирпичные стены, широкие окна с
изящными резными рамами и парадные двери с лестницей и деревянными
перилами.
На первом и втором этажах
располагались уютные квартиры с небольшими кухнями, где запах
свежего молока и домашней выпечки смешивался с ароматом цветущих
цветов, растущих на подоконниках. Этот дом, казалось, хранил в себе
воспоминания о прошлом — жильцы, занятые своими заботами,
собирались здесь, делясь новостями и воспоминаниями о прожитых
годах. Громкие голоса детей, смеющихся на площадке, и тихие
разговоры пенсионеров создавали ту самую симфонию, в которую
переплетались судьбы и истории жильцов этого дома.
Старшина остановил машину у
забора, что вздымался рядом с воротами. Высоко над ними раскинулся
могучий орех, чьи раскидистые ветви образовывали удачное природное
укрытие. Отсюда, по идее, автомобиль был бы невидим для случайных
глаз — ни со двора, ни из окон второго этажа дома.
Старая жестяная табличка,
потемневшая от времени, была кое-как прикреплена к забору и,
покачиваясь на ветру, периодически шлепала о деревянный забор,
оглашая окрестности неприятным шаркающим звуком. На ней черными
печатными буквами было выведено: «Плеханова, 4».