Мутантов он по старой памяти особо не опасался, Кордон в
сравнении с другими пространствами Зоны считай что курорт. Здесь,
кроме пары кабанов да дюжины псевдособак, по жизни ничего более
крупного не водилось. Вообще в пограничных секторах в основном
следовало остерегаться зверей двуногих. Давняя неприязнь Штопора к
военным уходила корнями в прошлое, когда он в числе молодых
сталкеров проходил суровую школу молодого бойца, горбатясь на
Сидоровича – местного торговца, за бесценок скупавшего артефакты,
оружие, поношенное снаряжение, – все, что тащили к нему
молодые, еще неопытные сталкеры-одиночки.
С военными у Штопора отношения сразу же не сложились. Виной
всему был первый, добытый им артефакт, в общем-то грошовый грави,
за который у Сидоровича можно было получить от силы пачку патронов
к пистолету Макарова. Он нашел его на месте исчезнувшей аномалии,
как раз неподалеку от тех самых камней. Блокпост находился совсем
близко, по дороге в пределах одного-двух километров ходили патрули,
но по кустарниковым зарослям и по коварным, непредсказуемым в плане
аномальной активности ложбинкам солдаты обычно не лазили, а тут на
тебе – стоило лишь молодому сталкеру подобрать артефакт, а офицер и
двое солдат уже рядом.
В общем, отобрали они у Штопора первый честно добытый хабар, да
еще избили «при попытке к сопротивлению». По меркам Зоны – ничего
страшного или выходящего из ряда вон, но обида осталась на многие
годы, даже сейчас при взгляде на дымящиеся руины блокпоста он вновь
почувствовал ее – горькую, удушливую, требующую обязательной
жестокой мести.
Штопор тряхнул головой, отгоняя назойливое воспоминание.
Как подступиться к тайнику, не имея ни детектора аномалий, ни
элементарного мешочка с болтами? А все Гурон с Иноком. Десять штук
за какой-то липовый камуфляж содрали, глазом не моргнув, а
элементарного прибора с собой не дали.
Подумав, Штопор все же свернул к разгромленному блокпосту.
Видимо, отсюда предупреждали по рации о приближении группы
бандитов. Ну а кто еще мог разнести по кирпичикам несколько зданий?
Только бандиты, больше некому. Сталкеры-одиночки с военными
связываться бы не стали.
Он остановился, прислушиваясь.
Тихо. Только ветер подвывает.
Нервы напряжены, палец ноет на спусковом крючке, взгляд цепко
следит за малейшим движением.