– Скрываетесь, капитан Ивернева? – усмехнулась Елена, угадывая в
себе тающую зависть.
– От кого? – распахнулись бездонно-синие глаза напротив.
– От приставал мужеска полу.
– А-а! – смутилась девушка. – Да нет, просто в этом удобно.
– Ну, да, – согласилась фон Ливен. – И йоко-гери удобно, и
бросок через стройное бедро…
Ивернева засмеялась, блестя безупречными дужками зубов, и в душе
ее сиятельства ворохнулось тоскливое сожаление.
– Нет, товарищ генерал-майор, – заговорила Тата, улыбаясь
открыто и ясно, – в вашей пространственно-временной фазе мне
спокойно. Я тут отдыхаю!
– В фазе? – вздернула бровь Елена.
– А, да это так в «Бете» принято. У нас там возобладала теория…
В общем, наши ученые считают совмещенные пространства всего лишь
различными фазами единой пространственно-временной структуры в
биполярной Вселенной…
Фон Ливен выделила в голосе Таты умело подавленную эмоцию, и
сказала сочувственно:
– Скучаете по своему миру?
Ивернева коротко вытолкнула:
– Скучаю! – подумав, она негромко выговорилась: – Вроде бы, в
«Гамме» всё то же самое… Разотрешь смородиновый лист – тот же
запах! И небо… И луна… А внутри всё просто ощетинивается! Другой
мир! Совсем другой! И люди, и… И вообще!
Старый неторопливый лифт дотянул до самого верха, и с шелестом
растворил дверцы.
– Пойдемте, Тата, побалакаем…
Взяв Иверневу под ручку, княгиня повела ее к себе. Управление
Службы Безопасности Сопределья занимало весь этаж, а вот народу тут
толклось мало – лишь отдельные голоса вырывались в коридор, да
вразнобой клацали клавиши.
В полупустой приемной, развалясь на широком кожаном диване,
высиживал Антон Алёхин. Модные штаны и цветастая рубашка,
расписанная пальмами, парусами, да силуэтами сочинского вокзала,
болтались на нем, как на вешалке. Явно не красавец, «Антонио»
походил на кого-то из итальянских актеров, так же бравшему не
внешними данными, а бездной обаяния.
Юля Алёхина, смеясь, но и гордясь, показала однажды Елене
запись, сделанную Антоном в ее альбоме – миленькую терцину, в
которой муж попытался объяснить, отчего ему в жены досталась такая
красавица и умница:
«Костлявый, длинный и худой,
Он покорил воображенье
Своею дивной высотой…»
– Ваше сиятельство! – Алёхин проворно вскочил, склонился в
манерном поклоне, и заворковал, подлащиваясь: – Заждался увидеть
вас!