— Роберт, наша блудная дочь
явилась, — отреагировала мама на появившуюся на пороге женщину. —
Прогнать или пустить?
— Пусть входит, — отец
Гермионы смотрел на нее, как на что-то гадкое, отчего женщине
становилось все тяжелее, но в этот момент тихо захрипел Хью, синея
прямо на глазах, и Гермиона запаниковала. Зато не запаниковал
мистер Грейнджер, вызвав врачей.
— И сама дура, и больного
ребенка с собой притащила, — жестко припечатал Роберт Грейнджер,
считавший, что дочери у него нет.
— Сейчас, маленький, —
миссис Грейнджер уложила маленького мальчика на диван, забрав его
из дрожащих рук не знающей, что делать, матери. — Приедут доктора и
тебе помогут.
— Мама… Папа… — шептала
Гермиона, не веря в тот холод, что излучали родители. «Все из-за
Поттера и войны этой проклятой!» — ожесточенно подумала женщина. За
окном нарастал звук сирены, она кричала, будто раненый зверь,
стремясь спасти. Мистер Грейнджер бросился к дверям, чтобы пустить
докторов, которые, едва вбежав, сразу же начали работать, сквозь
зубы ругая ненормальных родителей, подвергающих опасности больных
детей. Гермиона заплакала, но на нее никто внимания не обращал.
— Мы забираем его, вы его
родители? — поинтересовался врач у Грейнджеров.
— Ревущую корову видите? —
поинтересовался Роберт Грейнджер. — Это его мать.
До сознания женщины папины
обидные слова доходили медленно, а она уже оказалась в сорвавшейся
с места, отчаянно ревущей сиреной машине местной скорой помощи,
врач в которой боролся за жизнь маленького Хью, хоть и понимал, что
просто поздно. Машина летела, будто на крыльях, все встречные
водители подавались в стороны, но для Хью было просто поздно. Так
бывает, когда поздно обратились, когда поздно поняли, что
происходит, когда…. Вот и для первенца Уизли было просто поздно.
Его сердце отбивало последние удары.
В приемном покое, куда
закатили носилки, сердце ребенка остановилось, врачи пытались
сделать хоть что-нибудь, даже вскрывая грудную клетку, но было
просто поздно. Не всякое сердце можно запустить, не всякая
остановка сердца поддается реанимации, вот не поддалась и эта.
Прошло, наверное, полчаса, на чистом упрямстве врачей, и наконец
прозвучал усталый голос:
— Фиксируйте время
смерти.
— Нет! Нет! Нет! —
закричала, завыла Гермиона, потерявшая сына. Билась, будто под
Круцио, на полу приемного покоя детской больницы, а ее пытался
успокоить странно знакомый доктор.