— Сейчас побегут сдавать билеты!
— Ох, прогорим… Да тут еще Леонтьев концертами во Дворце спорта подрезал – всех зрителей отнял…
Сильнее всех горевал Сережа Смолин, распространитель по Орджоникидзевскому району:
— У меня же техникум на сегодня сотню билетов взял! Как узнают ребята про отмену «Пяти романсов…» – вот увидите, все билеты сдадут…
— Хорошо, еще объявление о замене спектакля не с самого утра висит!
— А может, его вообще… не вешать? – высказал потаенную мысль кто-то уж больно хитрый, не помню кто.
— Шутишь? Попробуй не повесь…
Пришла дежурившая со мной в этот вечер администратор Галя – Галина Юрьевна – и пресекла все споры, водрузив плакатик про «заболевшую артистку» на самом видном месте у входа в театр. Кто-то проскакивал его, не читая; кто-то, ругаясь и грея озябшие руки, шел сдавать билеты к кассе…
…После третьего звонка я пошел взглянуть с балкона на партер. Помните у классика: «…партер и кресла – все кипит»?
Увы, в зале не «кипело» – не заполнены были целые ряды, зияющие провалы пустых кресел обступали тех, кто смотрел на великолепного чеховского Фирса – так славно сыгранного народным артистом РСФСР и БАССР В. В. Прибыловым…
— Сколько же человек пришло сегодня на спектакль? – спросил я после первого действия у Галины Юрьевны, уже зная, что зрительный зал Русского театра вмещает почти тысячу мест.
— Двести человек разделось – это мы по номеркам в гардеробе посчитали…
— А сколько билетов раздали распространители по предприятиям?
— Более четырехсот…
— Ого!
Все это значило, что в первое же мое дежурство на «Вишневый сад» не пришла почти половина зрителей, взявших через распространителей билеты…
Почти половина! Я вспомнил расстроенное лицо Светланы Николаевны в «Ниссе»… «Аптраган»!
«Ошибки наслаивались столь «деликатным» образом, что поначалу не вызывали тревоги и беспокойства. Но вот количество их переросло в качество, и вдруг, в одно отнюдь не прекрасное утро мы открыли глаза и удивились: зритель исчез.
Дело в том, что искусство театра не отражало в полной мере подлинную жизнь. Актеры играли, страдали, взывали к совести людской, а жизнь шла мимо, параллельным курсом. Тут-то зритель заскучал, разочаровался… Тревожные звонки заглушались громким звоном оптимистических колоколов. Оказывается, можно погрязнуть и в оптимизме…»