– А как тебе, Семёныч, такой экземпляр?
Сторож по-военному изрядно отхлебнул коньяку и, не отрываясь от рюмки, покосился на чей-то портрет во всю страницу.
– Этот толстяк? Ну, падишах какой-нибудь. Да мало ли кого русские били в турецкие войны!
– Ты прав, это турецкий султан Мустафа IV. Но это не главное, посмотри на его пояс и нож!
– Мелковато, – пожаловался сторож, надевая очки.
– Вот здесь крупнее.
Роман Георгиевич перевернул страницу, показывая крупное изображение искривлённого кинжала бебута, усыпанного драгоценными камнями и инкрустированного витиеватыми арабскими узорами и надписями, и кожаного пояса с роскошной вышивкой серебром.
– Что сказать, Роман Георгиевич, богато, конечно! Но толку с этого? Бесполезная вещица.
– Не скажи, Семёныч, не скажи! – директор подлил коньяку отставному вояке, с которым любил поговорить об оружии. – Это знаменитый восточный кривой кинжал бебут. Для всадников. Позже его носили артиллеристы, которым длинная, пусть даже очень кривая, сабля была неудобна. Это что касается практической стороны. А относительно эстетической…
Роман Георгиевич задумался, словно подыскивая единственно правильные слова для описания уникального ножа.
– Ты слышал, как бьётся сердце? Не в стетоскопе, конечно, а в руке?
– Вы о чём?
– Этот клинок сконструирован так, что наносивший удар чувствовал, как на конце лезвия трепещет сердце. Неизвестный талантливый кузнец-оружейник сделал полую рукоятку со струной от клинка до головки, по которой двигался сердечник. От удара он бил в рукоятку, а натянутая струна создавала эффект дрожания – сердечного трепета! Что ты на это скажешь?
– Любой военный мечтает услышать последний удар сердца убитого им врага! Мастер явно знал толк в оружии…
– И прекрасно понимал психологию убийства! Не зря кинжал прозвали Слышащий Сердце. Эх, вот бы увидеть его!
– Н-да, увидеть в руке, но не в груди…
«Та-та-та-та!!!»
«Виолетта-та-а-а-а!» – выкрикнул Эдуард, очнувшись от забытья.
«Та-та! Та-та! Та-та!»
Колёсные пары, перестукиваясь, как стреляющий автомат, на стыках рельс, вторили его ночному кошмару.
«Та-та-та-та!!!»
До судорог сжимал во сне спусковой крючок «узи» Эдуард. Он весь в холодном поту, с выпрыгивающим из горла сердцем приподнялся на полке, отыскивая на столике оставленный с вечера чай. Острая боль пронзила указательный палец – которым он провёл по лезвию забытого кинжала. По пальцу потекла струйка алой крови.