Костёр июня жаркий очень:
Одежда липнет к телесам,
Сезон футбола славит Сочи,
А острый ум припал к стихам.
А между тем, в кафе напротив,
Сидела классиков орда,
Сюжеты напрочь, в стол забросив,
Виски сжимали: – Эх, беда!
Стихи на ру – такая лажа,
Есть бриллиант, а как извлечь?
Там каждый гений с давним стажем,
А гений надобно ж стеречь».
С картины Пушкин прыг на стул:
– Сегодня пишет вся Россия,
Ну, невообразимый бум!
Конечно, это некрасиво,
А что предложите. Я жду.
– Эх, Саша, Саша, – молвил классик, —
Толь на удачу, толь беду-
Сегодня грамотная масса,
А умных мало, тех, что чту.
Союзов много – были б гроши,
А что до смысла – суть проста:
Главней всего – союзов касса,
Была б полна, а не пуста!
Тут улыбнулся Пушкин:– Ясно!
Эх, век, простите, нехороший!
А Гоголь хмурится и молвит:
– А что там с прозой в прозе ру?
Издатель с радостью заходит
И путный ищет в массе труд?
Прозаик знатный отвечает:
– Простите, Гоголь, иногда,
Особо злата не черпает,
Там чтива энные тома.
Там даже Вия не упомнят,
Зато в почёте сочный мат.
Чернухой ум обильно кормят.
Орёл на деньгах чтиву брат.
…Стоял июнь. Костёр дымился,
Уснули Сочи и футбол.
И «новый» гений появился,
И в прозу ру вогнал прикол.
Скучал лишь Пушкин, Гоголь рядом,
На белой каменной стене,
Дымило небо за оградой,
Чернели пятна на Луне.
Скучали книжки. Руки ждали,
Чтоб ум тревожить при Луне, —
…Когда то книжки обожали,
А ныне нет им мест в уме.