.
Критической оценке О.С. Иоффе подверг и признак, характеризующий источник повышенной опасности, который был предложен Е.А. Флейшиц, а именно, признак контроля человека за свойствами вещей или сил природы. По его мнению, «момент подконтрольности имеет отношение ни к вещам, ни к силам природы самим по себе, а к процессу и результатам деятельности человека, приводящего их в движение»[55].
Сам же О.С. Иоффе в качестве общего признака источника повышенной опасности называл необходимость применения особых мер по технике безопасности, что в итоге позволило ему прийти к следующему умозаключению: «Деятельность, представляющая повышенную опасность для окружающих, характеризуется тем, что она связана с эксплуатацией таких видов техники, к которым переместилась двигательная сила и которые поэтому не могут приводиться в движение помимо и вне специальных мер по технике безопасности»[56].
Вместе с тем об объективности точки зрения О.С. Иоффе говорить не приходится, поскольку, с одной стороны, сам ученый не исключал возможности случайного причинения вреда[57] (а значит, и критерий особых мер по технике безопасности здесь не срабатывает – от авторов), с другой стороны, вел речь о таких объектах, как дикие животные, яды или горючие материалы, повышенная опасность которых, по его мнению, очевидна (а значит, и не подпадает под общее определение источника повышенной опасности – от авторов) и в особом объяснении не нуждается[58].
Помимо изложенных выше подходов, основная суть которых сводится к тому, что вред причиняется непосредственно деятельностью (эксплуатацией) предприятий, механизмов, иных материальных благ, в рамках «динамической» концепции существует мнение, согласно которому деятельность как источник повышенной опасности характеризует непосредственно связь такой деятельности с лицом, ее осуществляющим. Так, М.М. Агарков в качестве источника повышенной опасности квалифицирует деятельность, которая требует проявления особо повышенной осторожности лиц, занимающихся этой деятельностью, при условии, что такая же особо повышенная осторожность требуется и от лиц, приходящих с ней в соприкосновение[59].
Такая позиция, в первую очередь, основана на том, что гражданско-правовая ответственность может наступить исключительно за противоправное поведение субъектов. При этом М.М. Агарков, акцентируя внимание на том, что при подобных деликтах существует трудность в установлении вины, приходит к выводу о том, что ст. 404 ГК РСФСР 1922 г. касается случаев возложения ответственности на причинителя вреда, выступающих исключением из принципа вины. Это, по его мнению, исключает необходимость постановки вопроса о введении в отечественное гражданское право «какого-либо нового принципа построения гражданской ответственности наряду с принципом вины»