— Тебя
волнует, что про нас скажут!?
— Ой, не
надо меня терапевтировать, Олег! У тебя другая специализация!
Ушла от
вопроса. Тряхнула волосами, распылила свои приторные духи на всю спальню.
Сейчас меня в ней всё до тошноты раздражало. Всё — до слова, до интонации, до
запаха. Как будто чужой человек в доме живёт. Вышвырнул бы прямо сейчас, да
только не время ещё. Терпи, Олег, терпи. Бог терпел и нам велел.
У неё на лбу
синяк, да нехилый такой. И ухо фиолетовое волосами прикрыла. Интересно, почему
не скажет, обычно жалуется на всё подряд, а тут таинственность? Получила что-ли
от кого-то?
— Это что?
Поняла, что
дурочку гнать не получится. Глаза виновато потупила.
— Гантель
уронила в спортзале.
Врёт. Я ложь
за километр чую.
— А ты так и
не переоделся?
Юлия
медленно подошла ко мне вплотную, плавно покачивая бёдрами. Взялась за края
пиджака, сняла его с моих плеч и бросила на спинку кровати. Потянулась к шее,
обняла. Лёгкое прикосновение мокрого тёплого языка — словно опарышей за шиворот
насыпали. Тошно. Даже запах её изо рта стал противен.
— Не хочу,
устал.
Увернулся от
неё, пошёл в гардеробную. Переодеться бы. Рубашка уже попахивает, сменить надо.
Галстук, как удавка.
— Как давно
у нас секса не было, Олег? — Она ещё спрашивает.
Как только я
увидел запись, с тех пор и не было. У меня месяц. У тебя, лгунья, только на
днях был. Ничего не хочу ей отвечать. Рубашку на пуловер меняю и на кухню.
В
холодильнике опять доставка – роллы. Тошнило уже от них. А жрать хотелось как
не в себя.
Взял Алёнку
и в ресторан.
Олег
Доча только
рада была из дома удрать. Поехали мы с ней в «Барашки» на Сенную. Любит Алёнка
там побеситься, отдохнуть в детской комнате — с конструктором повозиться или
порисовать, покушать любимые хинкали или шашлычки. Роллы она тоже не любила,
как и я.
Юлия
готовить не любила и не умела, поэтому питались мы в основном вне дома. Вкус
домашней пищи я давно позабыл. Только в гостях у родителей в Москве я
вспоминал, что такое борщ.
— Пап, я пойду поиграю? — Алёнка отпросилась в
детскую комнату. Я поцеловал её в макушку и отпустил под присмотр местной няни.
Моя любимая
девочка. Мой свет и мой смысл. Как я виноват, что не всегда могу быть рядом и тебя
защитить. Как жаль, что неправильно выбрал для тебя мать.