Сидя верхом
на моём муже.
Как же мне
не хватает бабушки. Как жаль, что она теперь едва узнаёт меня.
«Трудный,
потому что у меня один за другим суды. А дочь остаётся наедине со своей
биоматерью. Которая делает из неё будущего клиента своих коллег».
Ответ пришёл
внезапно. Почти к полуночи. Когда я настраивалась на спокойный, насколько это
возможно, сон. Когда прилаживала наушники поудобнее, чтобы послушать медитацию
и забыться от всего этого дерьма хотя бы на час.
Глубокий
вдох и медленный выдох.
Я старалась
быть в моменте. Потому что не знала, что ждёт меня завтра. Потому что не знала,
как пережить боль предательства.
«Что
именно она делает? Это не для статьи, Олег».
Отправила я
ему.
«Морально
уничтожает. У неё материнского инстинкта нет и не было».
«Мне
очень жаль её. У меня похожая ситуация была в детстве. Бабуле спасибо, что я
выжила. А у твоей дочери есть ты. И это уже очень хорошо, Олег».
У меня
сердце защемило. Я чувствовала боль каждого обиженного ребёнка, как свою
собственную. Возможно, я так и не смирилась. Так и не простила, не приняла, не
отпустила, как учат психологи. Я даже не знаю, живы ли сейчас мои мать и отец.
Может, подохли под забором, как собаки. Туда им и дорога. Жаль дочку Шумского.
Действительно жаль. Быть ребёнком этой паскуды то ещё везение.
Биомать.
Отличную он дал ей характеристику.
Хорошо, что
Шумский решил бороться за дочь. И я действительно очень хотела ему помочь.
«Завтра я
привезу прослушку. Скинь адрес».
Я написала
ему адрес гостиницы. Думаю, в этой заднице города можно не переживать за
конфиденциальность.
«Благодарю
тебя, Майя. За понимание».
Майя. Вспомнила,
как он позвал меня по имени в «Счастье». Надо же, как интересно звучит моё имя
его голосом.
Олег
Ланская
назвала меня по имени, и от этого где-то в груди разлилось тепло.
Я долго
вспоминал, были ли от Юлии простые человеческие забота, тепло и понимание. Не
смог вспомнить. Она как будто всегда была сама по себе. Мы оба карьеристы.
Каждый занимался своим делом, каждый о своём деле говорил по вечерам, каждый
носил работу домой. И когда страсть стихла, между нами не осталось ничего
общего. Кроме Алёнки. Дочку она просто так не отдаст, но не от большой
материнской любви, конечно же — не откажется от такого великолепного
инструмента манипулирования.