После чего министр обороны громко произнёс недовольное и
запомнившееся многим:
- ..Хохлы.. вашу мать, лестницу нормально сделать не можете!
Настроение понемногу исправилось во время последовавшего за
осмотром концерта. Осторожно забравшиеся вновь на трибуну высокие
гости и зрители с удовольствием принимали отличное и долгое
выступление артистов, затянувшееся до вечерней темноты.
Подошло время финала «торжества под гром фанфар». Реальных
фанфар..
Тем временем начался подъём флага с ликом Ленина на аэростате..
точнее на том, чем его решили заменить.
Зажглись тысячи факелов, которые перемещались по берегу согласно
плану режимссёра-постановщика. Там же на берегу и на военных
катерах пошли залпы фейерверков.
Зрелище, действительно оказалось впечатляющим.
Прожектористы включили свои агрегаты и направили его на флаг..
точнее поначалу на то, что его поднимало в небесную высь.
Как уже узнал после торжества генсек, аэростата не нашли и
кто-то предложил использовать белый блестящий метеозонд.
И именно его подсветили прожектористы!
Под истерический хохот в толпе зрителей..
Метеозонд напоминал известное мужское достоинство..
Хохот пошёл и среди почётных гостей. Не смеялись только двое —
секретарь ЦК КПУ Щербицкий и секретарь Киевского горкома КПУ
Ельченко..
И если первый что-то всё порывался генсекам — бывшему и
нынешнему, то Ельченко, казалось, был готов сквозь землю
провалиться.
Прожектористы, наконец, перевели свет с баллона на флаг с
Лениным..
***
В июле, на проходивший с 14-го по 20-е числа 9-й чрезвычайный
съезд Польской объединённой рабочей партии (ПОРП) «скатался» член
Политбюро ЦК КПСС,
первый секретарь Московского горкома КПСС В.В. Гришин. По
поручению Романова изложивший точку зрения руководителей КПСС на
события в Польше:
«Мы считали и считаем, что вывести страну из кризиса — дело
самих
польских коммунистов, трудящихся народной Польши. И конечно, же,
не в советских правилах бросать в беде своих друзей и
союзников».
Романов был уверен, что без откровений «Свидетеля», поляки
услышали от СССР что-то подобное. Однако тот вариант, который
помнил Вяткин, с военным положением, которое вводило само
руководство Польши (с первым лицом «тогда» Ярузельским), был
признан предпочтителен и «тут».
Оттого никаких резких шагов и не предпринималось. Польский гонор
мог сыграть злую шутку со всему и послужить пользу только за
океаном.