— Господин наместник, я… — начал он и
тут же сбился.
На кровати лежали две белые
медведиды. Глаза, наполненные болью и страхом, были выпучены, из
самых краешков вытекала кровь.
«Мертвы! Я же только что слышал…» —
задумался он и тут же резко перевёл взгляд на наместника. Сердце
сжалось.
Он был полностью обнажён. На шее
весил медальон, не именной, странный, огранённый в форме капли
изумруд. Переплетения мышц казались жуткими, чудовищными, словно
живой доспех. Вены подобно изощрённой системе корней покрывали
конечности синими щупальцами, едва не светящимися от пышущей
энергии души. Пугающее тело покрывали сотни шрамов. Грент
безошибочно узнавал их природу: боевые, от болезней или пыток. Но
многие на теле наместника были непонятны ему, ровные, чёткие, почти
бесследные. Таких он никогда не видел.
— Мои гостьи с севера, — заговорил
наместник жёстким, тяжёлым голосом, объясняя, что за мёртвые
женщины в его кровати, — Им казалось, что грабить мои торговые суда
— хорошая идея. Но, благо… — он сделал несколько шагов навстречу, —
Я сумел их переубедить.
— Аа-ах! — вскрикнул Грент.
На него навалилась неведомая сила,
вдавливала в пол, сгибала колено! Он рухнул, железный сустав
царапнул паркет! Каждый внутренний орган, казалось, стремится
вылезти через зад!
— Скажу тебе, они не отличаются
любовными умениями, изысканностью или нежностью. Но сполна
компенсируют всё это — страстью и пылом! — сказал он всё так же
жёстко, — Но этого оказалось недостаточно, чтобы искупить их
преступления. И я не вправе даровать им жизнь, ведь на то лишь воля
Дигора, — он вытянул руку и ухватился пальцами за обломок клюва
Грента, — Как думаешь, Кирак была бы более милосердной? Или, может,
она бы выбрала более подходящее решение?
Грент не мог оторвать взгляда от
глубоких, тёмных глаз наместника. Пустота, бескрайнее небытие — вот
что он в них видел. Его мозг судорожно пытался найти ответ. Но не
мог, мысли путались, спотыкались. Потоки разума будто обратились в
желейные реки, тягучие, медленные.
Он только и смог прохрипеть:
— Про…шти…те…
Наместник ухмыльнулся и убрал руку.
Развернулся и пошёл к кровати. Взгляд орлида зацепился за два
изогнутых шрама на спине наместника, почти одинаковых, параллельно
утекающих рядом с лопатками.
— За что ты извиняешься? — спросил
наместник, стягивая медведиц на пол, он делал это руками, — За
поражение своей богини? Или за свои зоркие собратьев, что так долго
искали беглецов? За свою некомпетентность? А может, за этот
несправедливый мир?