Значит, за что-то я провинился у слесарного бога, раз меня в
заводской ад посылают?
Самодельный табель-календарь с изображением Сталина, висевший
над одним из станков, напомнил, что как раз в это время я в той,
первой молодости сам оказался на заводе. Как у нас было принято
говорить, «на другой территории», поскольку между территориями
курсировал автобус. И что получается? Я увижу своих заводских
корешков? Митяя, Санька… Сколько лет вместе обработали и на заводе
были не разлей вода в одной бригаде. Ну и за забором — дачи,
шашлыки! Там-то, в будущем, нас жизнь разбросала кто куда, а в
семидесятые мы жили в одной общаге, что в двухстах метров от
проходной. Вот встреча будет! Правда, с одной оговоркой — тут я
как-то напрягся, охолонул, но ненадолго — мужики меня не узнают, я
ведь теперь не я, хотя тоже молодой. Ну ничего, заново
познакомимся, долго, что ли? Я ведь каждого из них, как
облупленного знаю. Надо, кстати, вспомнить, где я нынешний живу?
Стоп… у меня аж мурашки по спине пробежали. Это что выходит, я
себя-то самого тоже увижу?
Я снова на мгновение замер в паре метров от металлической двери
с надписью красной краской — МАСК. Вовремя замер, кстати — дверь
кладовой резко распахнулась, и будь я на пару шагов ближе, сидеть
мне на пятой точке с шишаком на лбу.
— О! — в проеме появился мужичок, которого я уже видел возле
курилки. — Здорово, ученичок!
Мужик держал в руках новенькую спецовку, муха не сидела, и
ботинки. Руки у него были заняты, потому для открытия двери он
использовал ноги. С обретенным богатством он зашагал в раздевалку.
Я проводил его взглядом и подметил, что и старая спецовка у него —
не старая, а новая. Две, что ли, урвал?
— Вечно нахапает, потом другим ничего не остается, — пробурчал
слева от меня еще один работяга, толкавший тележку с деталями.
Я внимание на комментарии не обратил и прошмыгнул в кладовую,
пока железная дверь, закрывающаяся при помощи пружины, не
захлопнулась. Внутри кладовой было полутемно, а ещё пахло керосином
— железная канистра с жидкостью стояла в паре метров от стола. За
самим столом сидел тощий как щепка старичок с впалыми щеками.
Седой, перекошенный на левую часть лица, явно не совсем здоровый.
На мое появление мужик даже внимания не обратил. Конечно, не до
меня ему сейчас — на стене был прикреплён радиоприемник, откуда
доносилась «Червона рута» ВИА «Смеричка», в руках он держал
хрустальную стопку в виде сапожка, наполненного золотистой
жидкостью. Смотрел дядька в одну точку на стене, где висел флажок
Ростовского СКА.