Это в советское время труженики, проработавшие на одном месте
многие десятки лет, ценились и чествовались. А теперь в почёте
другие ценности, и хромому поросёнку сиська возле письки.
— Это что выходит, Маха? Не нужен больше слесарь шестого разряда
предприятию? — спросил я, гневно покусывая губу.
— Господи, Лютов, все эти бумажки, — всплеснула она руками, —
формальность очередная! Сколько уже такого было! Забыл? Да не
смотри ты на меня, как на контру… Я что сделаю, Валер? Велено всех
пенсионеров на такую систему перевести. А у тебя, голубчик, пенсия
уже как два месяца!
— А если я подписывать не хочу? — я приподнял кустистую бровь
над дужкой очков.
— Не хотеть за забором будешь! — в каморку табельщицы вошел
старший мастер. — Сказано подписать всем пенсионерам контракт, так
будь добр.
— Эдик, — зыркнул я на вошедшего, — тебе подсказать, куда идти,
или сам дорогу найдешь? Тебе надо, ты и подписывай…
Я решительно снял очки и вернул их обратно в нагрудный
карман.
— Тебе уже о сырой земле думать надо, а не о контрактах, —
старший мастер тут же от меня отвернулся, будто разговор окончен.
На самом деле, он не хотел со мной связываться. Эдик вопросительно
кивнул табельщице: — Кривошеев ушел уже? Зараза, мобилу не берет, а
я не могу 78-90 детали найти.
— Здесь твой Кривошеев, еще не забирал пропуск, — откликнулась
Мария Елисеевна, взглянув на ячейку для пропусков.
Я скрипнул зубами. Это что получается? Больше сорока лет жизни я
заводу отдал, и чтобы вот так от меня избавлялись, как от
бракованной детальки?
— Слышь! Эдик! Я хочу с Савельичем поговорить, — глухо произнёс
я. — Если вы так вот разгонять начнете, кто же тогда работать
будет? Кто опыт будет молодым передавать? Не боишься, что цех
встанет?
— Ты, дядь Валер, тоже драмы-то не накручивай, — Эдик, не
отвлекаясь от своих дел, взял со стола пачку подшитых технологий
производственного процесса, начал что-то искать. — Маршрутка не
попадалась?
Я заглянул старшему мастеру в глаза.
— Вижу, ты не допетриваешь, Эдик, в чем соль… Вот скоро тебя так
выкинут, как пса, тогда посмотрим, — процедил я.
Мастер задумался. Сам по себе он был неплохим мужиком, а быть
козлом его обязывала работа. Ответа не последовало, потому что
из-за двери раздался грохот. Не просто грохот, а такой гром, что
всё у нас под ногами вздрогнуло.